Восемь идеальных убийств

Район Бостона, больше известный как Перекресток, расположен с противоположной стороны парка Бостон-Коммон. Некогда его облик и дух определяли два больших универмага – филеновский и «Макиз»[97], – хотя оба здания ныне пусты. То, что осталось, – это мешанина из магазинчиков, торгующих в основном кроссовками, уличных ларьков с хот-догами и прочим уличным фастфудом, да нескольких хипстерских баров и ресторанов, обосновавшихся здесь в надежде, что городские власти в конце концов благополучно завершат ребрендинг района, которому пока лишь официально возвращено историческое название Стремянка[98]. То есть выполнят то, что обещают сделать на протяжении вот уже нескольких лет.

Ясное дело, что кафе «Стремянка» голосовало за подобный ребрендинг обеими руками. Втиснутое между магазином «Ткани» и каким-то спорт-баром, оно представляло собой узкое, с высоким потолком помещение с татуированными бариста и минималистическими картинками на стенках. Явившись сюда пораньше, я разжился большим café au lait[99] и устроился так, чтобы видеть вход. Я подозревал, что у Джиллиан Нгуен, когда она здесь появится, возникнет множество вопросов по поводу того, с чего это вдруг я расспрашиваю ее про бывшего бойфренда. Решил, что расскажу ей как можно меньше – только лишь что его кандидатура рассматривается на роль редактора будущей антологии, запланированной одним из ведущих издательств, отсюда и некоторые вопросы касательно его личной жизни. Если совсем припрет, совру, что работаю на одну частную детективную фирму, производящую негласную проверку прошлого соискателей.

Ровно в половине четвертого в кафе вошла женщина, в которой я сразу признал Джиллиан – маленькая, закутанная в пухлую куртку с капюшоном. Она, должно быть, перехватила мой взгляд, поскольку сразу же подошла ко мне, и я представился.

– У меня всего лишь двадцать минут, – предупредила она, и мне показалось, что со времени нашего телефонного разговора Нгуен стала вести себя несколько более настороженно.

Я предложил ей кофе, но она предпочла травяной чай. Я опять встал в очередь и принес ей чашку. При этом просто не удержался, чтобы вновь не подумать про Клэр – как в кофе-шопах она всегда пила только травяной чай и как меня обычно бесила необходимость платить как минимум три доллара за несчастный чайный пакетик и порцию кипятка.

Вернувшись за стол, я сказал:

– Еще раз спасибо, что согласились встретиться. Понимаю, что все это может показаться немного странным, но меня попросили проверить прошлое кандидатов, и это нужно проделать как можно быстрее, поскольку издательство не хочет еще хоть сколько-то затягивать с принятием решения.

При слове «издательство» Джиллиан явно встрепенулась – впрочем, как и было задумано.

– О! – произнесла она. – А что за…

– Вообще-то я не имею права раскрывать название издательства; могу лишь сказать, что мистер Прюитт рассматривается там в качестве редактора большой антологии, а кое-кто, судя по всему, выразил озабоченность относительно его личной жизни, что может воспрепятствовать получению им данной работы.

Джиллиан, которая уже собиралась отхлебнуть своего травяного чая, поставила чашку обратно на блюдце.

– Вы сказали, что наш разговор будет строго конфиденциальным…

– О, можете не сомневаться! – ответил я. – Стопроцентно. Я даже не буду составлять письменный отчет.

– Я не видела и не слышала Ника вот уже больше трех лет, с тех самых пор, как ушла из Нью-Эссекса. Вы наверняка уже в курсе, что по моей просьбе на него оформлен судебный запрет на любые контакты со мной, иначе бы мы сейчас не разговаривали, верно?

– Верно, – ответил я, после чего добавил: – А долго у вас с ним были отношения?

Она глянула в потолок.

– Меньше года. В смысле, меньше года – это когда у нас действительно были отношения. Я была знакома с ним где-то еще за год до того, как мы стали встречаться, а когда порвала с ним, то проработала в Нью-Эссексе еще с полгода или около того.

– Можете рассказать мне, что побудило вас обратиться в суд?

Моя собеседница вздохнула.

– На самом деле он ни разу не поднял на меня руку и не угрожал физическим насилием, но после того, как мы разбежались, стал постоянно мне звонить, появлялся везде, где я должна была быть, а раз – это было только один раз, но именно это и вынудило меня обратиться в суд – жутко напился и стал ломиться ко мне в дом.

– Ничего себе! – произнес я.

– Дело в том… Понимаете, вообще-то я считаю, что Ник человек вполне приличный, но он пьет. Вы не знаете… он до сих пор пьет? Когда мы с ним последний раз общались, он уверял меня, что уже больше месяца даже не прикасался к спиртному.

– Обязательно это выясню. Выходит, по отношению лично к вам он ни разу не прибегал к насилию?

– Нет. Точно нет. Был просто чересчур уж навязчив, на самом-то деле. Считал меня любовью всей своей жизни.

– Он посвятил вам книгу, – заметил я.