Читаем Восемь комедийных характеров. Руководство для сценаристов и актеров полностью

Ку-ку-ка-чу, миссис Робинсон…

Что до обольстительниц, здесь класс снова демонстрирует Мона из «Кто здесь босс?» Комическая сестра-близняшка миссис Робинсон из «Выпускника», Мона (тоже Робинсон, между прочим) найдет, чем зацепить любого из заглянувших мужчин. Возможно, в силу возраста Мона предпочитает брать быка за рога сразу, и смелость делает ее обольстительной. А еще у нас есть Бланш, которая не менее откровенно (и смело) вешается на шею визитерам, однако ее главное оружие – кокетство с пряной ноткой южной чувственности. Она сама говорит:

БЛАНШ: Я с Юга. Флирт у меня в крови.

Важно отметить, что Ловеласы и Сердцеедки никогда не мямлят и не заикаются. Они выражаются лаконично и четко, особенно когда покоряют очередной предмет вожделения. Теряются и не находят слов они, лишь сталкиваясь с отвергнутым кавалером/дамой, встречая достойного соперника-конкурента или (о ужас!) получая отказ. Вот тогда мы видим их слабые места. И это бывает забавно.

Научиться искусству обольщения почти невозможно. Это либо дано, либо нет. Если природа вам этого дара не отмерила, попробуйте вспомнить моменты, когда вы чувствовали полнейшую уверенность в себе – каким неотразимым и всепобеждающим вы были тогда. Или вспомните кого-то из своего окружения, обладающего подходящими качествами. ИЛИ посмотрите на Фонца – вот он разговаривает с Обаятельным Неудачником Ричи Каннингемом.

ФОНЦ: Ты мечтаешь о девушке, которую никогда в глаза не видел?

РИЧИ: Да ладно, Фонц, сам как будто ни о ком не мечтал?

ФОНЦ: Я не мечтатель. Я мечта!

Пошлые шутки

Среди классических реприз Ловеласов/Сердцеедок немало шуток «ниже пояса» и сальных двусмысленностей. Достаточно часто в этих репризах затрагиваются сексуальные подвиги и удаль персонажа – как, например, у модного фотографа Эллиота из «Журнала мод».

ЭЛЛИОТ: Говорю тебе, она потрясающая! Я как будто оказался в постели сразу с тремя – а я знаю, что такое секс с тремя.

Кроме того, Ловеласы и Сердцеедки виртуозно владеют сарказмом, обращая его против тех, кто неодобрительно отзывается об их репутации или очередном «завоевании». Они нередко шутят над собой и своей безудержной сексуальностью, первыми прохаживаясь насчет «озабоченности» и «неуемности». Им даже льстит, когда другие подтрунивают над их одержимостью сексом, – как «золотые девочки» над Бланш:

БЛАНШ: Мне идет это платье?

СОФИЯ: Слишком обтягивающее, слишком короткое и декольте для твоего возраста слишком глубокое.

ДОРОТИ: Да, Бланш, все как тебе надо.

Или как приятели (особенно Тед) над Барни:

ТЕД: Барни, я здесь не поселюсь, даже если ты отдраишь каждый миллиметр «Доместосом», марганцовкой и святой водой.

(Обратите внимание на классический триплет в обоих примерах.)


Чаще всего на подобные подколки других персонажей Ловелас/Сердцеедка отвечает самодовольной улыбкой.

Тетерев на току

Одна из главных особенностей Ловеласа – самодовольство. Ловелас буквально раздувается от гордости и демонстрирует это всему миру. Он выпячивает грудь, расправляет плечи… и следует велению своей ширинки. Как Сэм Мэлоун из «Веселой компании». Вот как он отметает подозрение, высказанное его новой начальницей сексуальной Ребеккой (Кирсти Элли):

РЕБЕККА: Я вижу, вас смущает такая позиция. Нелегко работать под женским началом.

СЭМ: Стоп-стоп-стоп. Я протестую. Женское начало меня не смущает ни в какой позиции.

Важнейшая черта Сердцеедки – непоколебимая уверенность в себе. Сердцеедка не сомневается в том, что у нее все получится, и преподносит себя соответствующе. Она держится прямо, движется твердой походкой, выставив вперед грудь (своих «малышек»). Вспомните Сандру Кларк из «227» с ее победным настроем. Вот она рассказывает Розе Ли (Алайна Рид-Холл), как в буквальном смысле потеряла мужчину своей мечты:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кадр за кадром. От замысла к фильму
Кадр за кадром. От замысла к фильму

«Кадр за кадром» — это книга об основных правилах создания любого фильма, и неважно, собираетесь вы снять эпическое полотно всех времен или ролик для YouTube. Вместе с автором вы последовательно пройдете через все процессы работы над фильмом: от замысла, разработки сюжета, подготовки раскадровок и создания режиссерского сценария до работы на съемочной площадке. Вы узнаете, как располагать камеру, размещать и перемещать актеров в кадре, переходить от сцены к сцене и какие приемы использовать, чтобы вовлечь зрителей в происходящее на экране.А еще вас ждет рассказ о том, как эти задачи решали великие режиссеры двадцатого века: Альфред Хичкок, Дэвид Гриффит, Орсон Уэллс, Жан-Люк Годар, Акира Куросава, Мартин Скорсезе и Брайан Де Пальма.На русском языке публикуется впервые.

Стивен Кац

Кино / Прочее / Культура и искусство
Супербоги. Как герои в масках, удивительные мутанты и бог Солнца из Смолвиля учат нас быть людьми
Супербоги. Как герои в масках, удивительные мутанты и бог Солнца из Смолвиля учат нас быть людьми

Супермен, Бэтмен, Чудо-Женщина, Железный Человек, Люди Икс – кто ж их не знает? Супергерои давно и прочно поселились на кино- и телеэкране, в наших видеоиграх и в наших грезах. Но что именно они пытаются нам сказать? Грант Моррисон, один из классиков современного графического романа («Бэтмен: Лечебница Аркхем», «НАС3», «Все звезды. Супермен»), видит в супергероях мощные архетипы, при помощи которых человек сам себе объясняет, что было с нами в прошлом, и что предстоит в будущем, и что это вообще такое – быть человеком. Историю жанра Моррисон знает как никто другой, причем изнутри; рассказывая ее с неослабной страстью, от азов до новейших киновоплощений, он предлагает нам первое глубокое исследование великого современного мифа – мифа о супергерое.«Подробнейший и глубоко личный рассказ об истории комиксов – от одного из умнейших и знаменитейших мастеров жанра» (Financial Times).Книга содержит нецензурную брань.

Грант Моррисон

Кино
Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино
Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино

Эта книга, с одной стороны, нефилософская, с другой — исключительно философская. Ее можно рассматривать как исследовательскую работу, но в определенных концептуальных рамках. Автор попытался понять вселенную Тарантино так, как понимает ее режиссер, и обращался к жанровому своеобразию тарантиновских фильмов, чтобы доказать его уникальность. Творчество Тарантино автор разделил на три периода, каждому из которых посвящена отдельная часть книги: первый период — условно криминальное кино, Pulp Fiction; второй период — вторжение режиссера на территорию грайндхауса; третий — утверждение режиссера на территории грайндхауса. Последний период творчества Тарантино отмечен «историческим поворотом», обусловленным желанием режиссера снять Nazisploitation и подорвать конвенции спагетти-вестерна.

Александр Владимирович Павлов

Кино
Формулы страха. Введение в историю и теорию фильма ужасов
Формулы страха. Введение в историю и теорию фильма ужасов

Киновед Дмитрий Комм на протяжении многих лет читает курс, посвященный фильму ужасов, на факультете свободных искусств и наук Санкт-Петербургского государственного университета. В своей книге, основанной на материалах этого курса и цикле статей в журнале «Искусство кино», он знакомит читателя с традициями фильма ужасов и триллера, многообразием школ и направлений на разных континентах и в различных социокультурных условиях, а также с творчеством наиболее значимых режиссеров, создававших каноны хоррора: Альфреда Хичкока, Роджера Кормана, Марио Бавы, Дарио Ардженто, Брайана Де Пальмы и других. Книга может быть рекомендована студентам гуманитарных вузов, а также широкому кругу любителей кино.

Дмитрий Евгеньевич Комм , Дмитрий Комм

Кино / Прочее / Учебники / Образование и наука