Восемь лет до весны

А через несколько дней после моего заезда к нам прибыл новый постоялец, видный мужчина слегка за тридцать, хорошо одетый, с мягкой улыбкой и жестким взглядом. Назвался он Зевсом. В нем угадывались повадки бывалого зэка.

На его арестантский стаж указывал и перстень с черным прямоугольником, выколотый на пальце правой руки. Человек, отбывший свой первый срок от звонка до звонка, заслуживал уважения.

Но Коряга так не думал и велел новичку раздеться до пояса. Зевс отнекивался, но Коряга дал отмашку Прохору и Гуле, и те раздели его силой. Внизу спины у новичка обнаружились шестиконечная корона и надпись «Орфей». Оказалось, что Зевс был человеком авторитетным, но исключительно среди опущенных. Перстень он свой переделал, закрасил белую половину.

Били мы Зевса недолго, но на совесть. Бедняга потом несколько дней ходил кровью и постанывал, ползая вокруг параши. Желающих попользоваться этим петухом среди нас не нашлось, но тряпку из рук он не выпускал.

Шло время, приближался мой час, но Корягу забрали на суд еще раньше. Вслед за ним в камеру к осужденным перебрался и Прохор. Теперь Зевс начал расправлять крылья. Гуле не хватало характера загонять его на парашу после каждого смыва, и он это почувствовал.

Тогда же до меня дошла не очень-то хорошая новость. Виталик долго тянул с Шинкаревым, но, в конце концов, решился. Я не знал, сам он пошел на дело или с Валерой, но менты взяли его одного. В подробности я посвящен не был, просто оказался в курсе того факта, что на Шинкарева было совершенно покушение.

А через два дня после этого к нам в камеру надзиратель привел Виталика. Я лежал на шконке и пускал дым в потолок. Он стоял у двери, обеими руками прижимал к груди матрас и сумку, не решаясь поставить ее на пол.

Выглядел мой братец неважно. Под глазом синяк, на щеке шишка, губа разбита. То ли менты постарались, то ли телохранители Шинкарева.

Увидев меня, он натянуто улыбнулся, но я отвернулся от него. Хотя по большому счету должен был подойти к нему и вогнать заточку в печень. Только так Леня Писарь поступал со своими врагами.

Я уверен был в том, что это Виталик сдал меня ментам. Заказать меня мог только он. Я даже расширил список своих аргументов против него. Розочка стрелял в меня из «нагана». У Виталика когда-то был револьвер той же системы. Это совпадение? Вряд ли. Виталик вполне мог отдать Розочке свой старый револьвер.

Были у меня основания винить брата в покушении на свою жизнь. Но я почему-то уже не хотел быть беспощадным Леней Писарем. Что-то не позволяло мне убивать его ради своего честного имени.

Но и руку помощи Виталику я протягивать не собирался. Эту миссию взял на себя Зевс.

- Ну и чего встал как закопанный? - спросил он.

Я не поверил своим ушам, услышав его голос. Меня возмутили вальяжные нотки в нем. Я повернул голову и увидел, что Зевс уже стоял у стола, подпирал его своим «орфеем». Руки сплетены на груди, голова высоко поднята. Гулю вывели на допрос, приструнить оборзевшего петуха было некому. Я молчал, наблюдал за этой сценой.

- Хабар на шконку клади, - заявил Зевс.

Свободное место было только одно, на втором ярусе у параши. Нижнюю шконку там же занимал Зевс, но Виталик этого не знал.

Он оценил все правильно, поэтому обратился за помощью ко мне, рассчитывая на мое родственное к нему отношение. Я ничего не сказал, когда брат уложил скатку мне в ноги, но и скидывать ее не стал, хотя и мог.

- Первоход? - все с тем же важным видом спросил Зевс.

Виталик кивнул, с подозрением глядя на него.

Мне стало интересно, как поведет себя мой крутой брат. Он сразу набьет морду Зевсу или немного обождет?

- Зовут как?

- Виталий Игоревич.

Я усмехнулся. Все правильно, с опущенными только так и надо.

- Зевс! - назвался петух и протянул Виталику руку.

Я уже предвкушал, как тот плюнет ему в ладонь, но прогадал. Виталик стал поднимать правую руку. Еще немного, и он испоганится на всю оставшуюся жизнь.

Я вскочил как ошпаренный, оттолкнул Виталика, занял его место, локтем рубанул Зевса в челюсть и тут же ударил его ногой в живот.

За такие подставы убивают. Зевс это прекрасно понимал, поэтому даже не сопротивлялся. Может, потому я быстро успокоился.

- Смотри, кому руку подаешь! - сказал я, со злостью глянув на брата.

И надо же было мне руки марать из-за этого недоумка.

- Спасибо! - поблагодарил меня Виталик.

- Какое на хрен спасибо! - Я мотнул головой, скривил губы.

Не принято здесь говорить спасибо. Отец не однажды упоминал об этом. Интересно, чем слушал его примерный сын?

- Ты не злись. Просто меня тут всего пропарили, - сказал Виталик.

Он смотрел на меня с тоской потерянного человека. Ему нужно было мое участие, но я не хотел с ним говорить.

- У тебя еще все впереди. Вот здесь будешь париться, - сказал я и хлопнул рукой по шконке, на которой сидел недалекий Пульман.