Восемь лет до весны

- Ну, люди говорят, - уклончиво ответила Дульсинея. - И отец твой на меня наехал. Чтобы я ни с ним, ни с тобой.

- Ты со мной.

- Знаешь, а мне нравится быть подарком, - немного подумав, с игривой улыбкой сказала она и провела языком по губам, усиливая их блеск, и без того сочный.

- А ты подарок?

- Ну, если твой отец сам меня попросил за тобой смотреть.

- А Виталик?

- Виталик не просил. Он сволочь самая настоящая, - со вздохом проговорила Дульсинея.

Молчание - знак согласия, именно поэтому я ничего не сказал.

- Живет с моей сестрой, а спит со мной.

- Когда?

- Что когда?

- Когда спал?

- Ну, вообще.

- А в последний раз?

- Ты что, ревнуешь? - осведомилась Дульсинея и просияла.

- Ты не ответила на мой вопрос.

- Смеется тот, кто смеется последним. - Она хитромудро улыбнулась и подсела ко мне.

Дуська говорила вовсе не о смехе. Я должен был переметить ее после Виталика. Именно это она и предлагала мне сделать. Ну и как я мог относиться к этой блудливой душе всерьез?

- Посмеемся? - спросила она и вдруг добавила: - А ты меня не заразишь?

- Чем? - Я оторопело глянул на нее.

Вообще-то это мне следовало задать ей такой вопрос.

- Моргом, конечно же. Как там, холодно?

- Ну, если никто не греет, то да, - сказал я, обняв Дульсинею.

- Я нагрею! - сказала она и поднялась.

С водой Дуська возилась долго, нагрела большую кастрюлю, смешала горячую с холодной, поставила на веранде таз для стирки. Она раздела меня и заставила забраться в эту купель.

Дульсинея мыла меня долго и аккуратно, старалась не намочить рану. Потом она уложила меня в постель, быстро разделась и забралась под одеяло. Температура моей крови мигом поднялась до точки кипения.

Вслед за этим я долго остывал, наслаждался ощущениями, которые эта женщина вырвала из меня своей неуемной страстью. Мне было так хорошо, что я готов был получить вторую пулю, лишь бы Дульсинея оставалась моей сиделкой.

И ужином она меня накормила, и укол сделала, а на ночь легла ко мне в постель.

- Видел бы нас Виталик, - сказала Дуська, аккуратно прижимаясь ко мне.

- Собака на сене.

Я чувствовал, как поднимается температура, но это меня ничуть не пугало. Лечение назначено, антибиотики уже в моей крови, и Дульсинея рядом. Она хоть и не ангел, но с ней спокойно.

- Тебя-то он не укусит.

- Ты думаешь?

- Так ты ведь ему жизнь спас. Он сам говорил.

- Виталик со мной уже за это расплатился.

- Мною?

- Пулей.

- Какой пулей?

- Нормально все будет, - сказал я.

- Что нормально?

Я не ответил. Потому как сам не знал, чем закончится вся эта история. Вдруг менты навестят меня раньше, чем Виталик? А если нет, то смогу ли я выстрелить в своего родного брата?

- А зачем тебе пистолет?

- Чтобы ты спросила.

- Я серьезно!

- Я тоже. Все очень серьезно, - сказал я не ей, а самому себе.

- Не хочешь со мной говорить?

- Говорилка у меня слабая.

- Молчу-молчу.

Температура поднялась, но меня не беспокоила, кошмарами я не страдал, за ночь вполне выспался.

Утром я чувствовал себя хорошо, с аппетитом позавтракал и с удовольствием пригласил Дульсинею к себе в постель.

Мы уже заканчивали, когда вдруг открылась дверь, и в комнату зашел Виталик. Дульсинея пискнула, перевернулась на спину и с головой накрылась одеялом.

- Нехилые у вас тут процедуры, - с ухмылкой сказал Виталик и с неприязнью глянул на меня.

- У тебя для этого Клава есть, - в том же тоне ответил я.

- Клара. Я просил называть ее так.

- А Розочку ты как называл? - спросил я, нащупав пистолет, лежащий под подушкой.

Он был заранее снят с предохранителя. Мне оставалось только нажать на спусковой крючок.

- Я говорил с ним, он не понял, - заявил Виталик и посмотрел на меня холодно, свысока.

- Конечно, говорил, - с едкой усмешкой сказал я. - И он согласился…

- Не трогать тебя, - закончил он мою фразу.

- А зачем он тогда передал мне привет от Виталика?

- Когда он передал тебе привет от Виталика?

- А когда стрелял. Это ведь ты заказал меня.

- Тебе лечиться надо.

- Есть вещи, которые нельзя прощать, - словами отца сказал я и выдернул из-под подушки пистолет.

- Ты точно больной. - Виталик пытался изображать невозмутимость, но краска схлынула с его лица.

Дульсинея высунула голову из-под одеяла, в испуге глянула на пистолет.

- Леня, не надо!

Но словом она меня остановить не могла, ударить по правой руке тоже, потому что находилась слева от меня. Промазать я мог только по своей вине. Я находился в неудобном положении, моя рука дрожала от напряжения, перед глазами все плыло. Я выбрал не самое удачное время для стрельбы по брату и все же должен был это сделать.

- Извини, но я не могу тебя простить! - сказал я и уже начал давить пальцем на спусковой крючок, но в комнату вдруг зашел Валера.

- Эй, ты что, очумел?

Дульсинея лежала как мертвая, не шевелилась.

Валера, не задумываясь, оттолкнул Виталика, занял его место, закрыл брата своим телом. А мой палец уже почти выжал слабину на спусковом крючке. Еще чуть-чуть, и я выстрелил бы в него.

- Уйди! - сказал я и опустил руку с пистолетом.

Но Валера уже не пытался взывать к моему разуму. Он резко шагнул ко мне, вырвал пистолет из моей руки и замахнулся на меня.

- Валера, не надо! - пискнула Дульсинея.