Восемь лет до весны

За этой дверью находился прямой выход на больничный двор. Короткий путь туда дался мне с огромным трудом. Я уже готов был свалиться в обморок, но глоток свежего воздуха вернул меня к жизни.

Дорога тянулась вдоль больничного корпуса, сворачивала к главным воротам. Но этот самый короткий путь к свободе был освещен фонарями. Меня могли увидеть, поднять тревогу. Поэтому я пошел в другую сторону, к больничному парку, в глубине которого светил один-единственный фонарь.

За парком должна была быть калитка. Вряд ли она будет открыта в столь поздний час. Однако я готов был карабкаться через забор, лишь бы вырваться из цепких лап закона.

Я шел босиком, постепенно погружался в темноту. Но у первой же скамейки в парке меня одолело искушение. Мне захотелось присесть, а еще лучше – прилечь.

Нельзя было поддаваться соблазну. Я прекрасно это понимал, но все же остановился, не в силах идти дальше.

Так я и стоял, когда кто-то тронул меня за плечо. Прикосновение осторожное, пугливое, в нем угадывалась легкая рука. Говорил я с трудом, но мне легче было сказать слово, чем повернуться к своей преследовательнице:

– Чего тебе?

– Ты живой? – спросил знакомый девичий голос.

Значит, я не ошибся, это действительно была та самая особа из преддверия морга.

– Мертвый.

– И как оно там?

– Хорошо. Море, дом.

Я заставил себя идти дальше. Но на первом же шаге нога подкосилась, и мне пришлось опуститься на лавочку.

– Обратно хочу, – пробормотал я, опуская голову.

Угодить в больницу, а затем в СИЗО я не желал, а на свою скалу с видом на море – с удовольствием. Там не мерзнут ноги, нет боли, царит вечный покой.

– Я тоже хочу, – тихонько, с заметной опаской сказала девушка. – К сестре.

Я пожал плечами. Какая, к черту, сестра?

– Она умерла. Я хочу, чтобы она вернулась.

Я сидел с закрытыми глазами, а девушка стояла рядом. Я не мог видеть, но память сама нарисовала передо мной ее образ. Роскошные волосы, нежный овал лица, милый носик. Еще я видел ее глаза, чистые глубокие озера с ярким хрустальным дном. В этих озерах голышом купалась длинноногая глупость.

– Ты дура? – спросил я, заставляя себя подняться.

– Почему дура? – возмущенно осведомилась она, взяв меня под руку.

– Спасибо.

Девушка помогла мне подняться, и я просто обязан был ее отблагодарить.

– Почему дура? – настаивала она.

– Веришь всяким.

– Кому всяким?

От ее глупых вопросов звенело в голове. Но это обстоятельство не мешало мне идти по парковой аллее к фонарю, свет которого меня пугал.

– А куда ты идешь?

Увы, но я не мог отвязаться от этих вопросов. Да и не хотел. Голос у блондинки приятный, но главная польза от нее состояла в том, что она держала меня за руку.

– На кладбище. Самозакапываться. – Я удивленно повел бровью, выговорив столь сложное слово.

– Это как?

– Увидишь.

– Да? – задумалась она.

Мы уже вышли под фонарь, когда девушка вдруг встрепенулась и оттолкнула меня. Я с трудом устоял на ногах.

– Ты все врешь! – выпалила она, всклокоченно глядя на меня.

– Значит, ты не дура, – заявил я, хмыкнул и продолжил путь.

Незажившая рана в груди давала о себе знать, но боль как будто вошла в спокойное русло, текла, не выплескиваясь, как кровь по жилам. Голова кружилась, меня тошнило, но я справлялся и с этим, мало-помалу приближался к заветному забору.

Блондинка шла рядом, хотя теперь и не помогала мне.

– У меня сестра умерла. Ты даже не представляешь, как мне больно, – сказала она.

– И что?

– Издеваешься надо мной!… Эти дурацкие шутки!

– Да, я и босой тут нарочно.

Девушка глянула на мои ноги, задумалась и молчала до тех пор, пока мы наконец-то не подошли к калитке. Я остановился.

Она замерла передо мной, глянула на меня с горящим пионерским приветом и сказала:

– Давай все сначала!

– Заканчивать уже пора, – с трудом пробормотал я, едва удерживая себя, чтобы не сесть на землю.

Но блондинка не унималась.

– Что ты делал там, в коридоре? – спросила она, махнув рукой в сторону больничного корпуса.

– Спасался.

– От кого?

– От бандитов.

– Ага. – Она зависла в раздумье.

– Да, это очень опасно, – сказал я, усмехнулся, впритирку обогнул блондинку и попытался открыть калитку, которая, конечно же, была заперта.

А забор высокий, кирпичный. Без посторонней помощи мне через него не перебраться.

– А куда ты идешь? – медленно, в раздумье, спросила эта красотка и тут же скороговоркой потребовала: – Только не говори про кладбище!

– Там меня точно никто искать не будет, – заявил я.

– А у меня дома?

Я опустил голову, не в силах держать ее на весу. Еще чуть-чуть, и я сам повалюсь на землю.

– Ты точно дура, – пробормотал я, не видел, как посмотрела на меня блондинка, но почувствовал ее возмущенный взгляд.

– Тогда на даче. – Эта ее фраза прозвучала куда спокойней.

– Да, мы туда собирались, – сказал я, опускаясь на землю.

Я не потерял сознание. Просто ноги отказались держать тело, вдруг почему-то резко потяжелевшее.

А собирались мы на дачу к Саньке. Как раз перед появлением Розочки.

– Ты побудь здесь, я сейчас, – сказала блондинка.

Ее голос удалялся, но мне было непонятно, кто из нас уходит, – я или она. Она могла уходить наяву, а я – в бреду.