Восемь лет до весны

Отец ушел, а я остался в компании со своим соседом. Мужику в СИЗО уголовники раскроили череп. Он был доставлен в больницу, перенес операцию и сегодня утром переведен из реанимации в общую палату. Приходил следователь, хотел поговорить с ним, но арестант лишился чувств. Я думал, он симулировал обморок, чтобы уйти от допроса, но шло время, следователь давно уже ушел, а сознание к этому бедолаге все не возвращалось.

Я тоже находился на грани обморока, но сознания не потерял, просто заснул.

А разбудил меня шум голосов. За окнами было темно, в палате горел свет. Медсестра что-то сказала врачу и накрыла простыней тело, лежащее на соседней кровати.

– Санитаров позову, – произнес врач и открыл дверь.

Женщина заметила мой взгляд, расстроенно улыбнулась мне и сказала:

– Лежи, миленький, все хорошо.

Перед уходом она щелкнула выключателем, оставила только дежурное освещение. Это чтобы я не обращал внимания на труп своего соседа.

То ли врач забыл о своем обещании, то ли санитары заблудились. Время шло, а они все не появлялись.

Тут-то я и вспомнил роман о графе Монте-Кристо. Этот человек, заточенный в крепость, спал и видел, как отомстить своим обидчикам. Чтобы выйти на свободу, он прикинулся покойником.

Я тоже должен был отомстить. Труп совсем рядом, только не ленись.

С кровати я еще мог подняться, но как перетащить мертвеца с одной койки на другую? Для меня это непосильная ноша.

Но так, может, и не надо этого делать? Вдруг санитары не знают, на какой койке лежит покойник?

Я кое-как поднялся, открыл лицо мертвеца, повернул его голову набок, вернулся на свое место и с головой влез под простыню.

Мой нехитрый план сработал. Санитары действительно приняли меня за покойника. Мне оставалось лишь напрячь мышцы, изобразить трупное окоченение. Эти ребята переложили меня на каталку и вывезли из палаты.

Мент, дежуривший у дверей палаты, вполне мог приподнять простыню и посмотреть, кто под ней находится. Однако, к немалому моему счастью, он не стал этого делать. Но само ожидание беды перевело меня в бредовое состояние.

Мне казалось, будто я нахожусь в аду. Два черта с рогами везут меня по закопченным каменным лабиринтам к большому котлу, в котором варятся убийцы, насильники и прочие уголовники.

– Девушка, сколько вам говорить, нельзя здесь! – с возмущением проговорил мужской голос.

– Да, я уже ухожу, – тихо отозвалась девушка, которую кто-то откуда-то прогонял.

Вряд ли она просилась в общий котел и получила отказ. Значит, нет тут никаких чертей. Не суждено мне вариться в кипящей смоле.

– Да ладно тебе, Витек, пусть остается, нашего жмурика охраняет, – проговорил второй санитар.

Мне было слышно, как цокали каблучки по кафельной плитке. Значит, девушка уходила. Вслед за ней куда-то подались и санитары. А я остался лежать на каталке. В морге. А куда еще меня могли привезти?

Но мне здесь не место. Моя цель – свобода и месть! Виталик даже не представлял, на что я способен. Надо будет, я воскресну из мертвых, но отомщу. А воскресать надо, и чем скорее, тем лучше.

И все же я не спешил срывать с себя белый саван, должен был убедиться в том, что вокруг нет ни единой живой души. Вроде бы так оно и было. Тихо и холодно, как и должно быть в морге. Этот холод проникал в самую душу через рану, горящую в груди.

Я откинул простыню и в тусклом свете увидел длинноволосую девушку. Она стояла спиной ко мне, скрестила руки на груди и смотрела куда-то вниз. Это к ней обращались санитары. Именно она уходила отсюда, цокая каблучками, зато вернулась тихонько. Даже я ничего не услышал.

Зато она услышала меня и резко развернулась. Мне поздно уже было лезть под простыню.

Крик ужаса застрял в ее груди. Она беззвучно открывала и закрывала рот, отчего походила на рыбу, прибоем выброшенную на берег.

Я поднялся с каталки и вскользь подумал о том, что эта светленькая девушка может стать седой. Но мне-то какое до этого дело? Я ее в морг силком не тянул.

От физического усилия у меня закружилась голова, туловище повело в сторону. Я вцепился в каталку и стал падать вместе с ней.

– Ой! – Девушка инстинктивно подскочила ко мне, удержать не смогла, но падение замедлила. Когда я приземлился на пол, она в ужасе отлетела от меня.

Тело слушалось меня плохо, язык вообще не хотел шевелиться, но голова соображала. Поворачиваясь к незнакомке спиной, я даже подумал о том, что на мне обычная пижама, а не та, которую показывают в американских фильмах. Что-то не хотелось мне светить перед этой барышней голым задом.

И еще я понял, что нахожусь в подвальном коридоре. Вдоль стены под потолком тянулись трубы, пол под ногами кафельный, студеный. Босиком по нему идти – одно сплошное мучение.

Девушка будто окаменела и не могла сдвинуться с места.

Я шел к лестнице, заметной в конце коридора. Справа и слева тянулись двери, на которых висели таблички с названиями кабинетов. Читать я не мог, но возле одной из них вдруг почувствовал сквозняк под ногами. Из-под этой двери сильно дуло. Я остановился, толкнул ее. Она со скрипом открылась.