Восемь лет до весны

Я тоже проехал бы мимо, если бы не заметил знакомое лицо. Лиля не тянула руку, стояла чуть в стороне от автобуса. Рядом с ней держались два мужика, крупный и тощий, и дородная женщина с баулами. Сумка была и у Лили. Она держала ее в руках, прижимала предплечья к животу.

Курточка на ней коричневая, джинсы в обтяжку, полусапожки. Волосы распущены, глаза накрашены, губы сочно блестят.

Я рассматривал девушку и притормаживал. Лиля оживилась, но машина ее интересовала больше, чем водитель. На меня она глянула вскользь.

Я остановился рядом с ней, но баба с баулами оттолкнула ее, открыла дверь и заявила:

– До города! – Одну сумку она оставила у себя под ногами, вторую стала впихивать в салон.

– В багажник, – сказал я, вышел из машины, открыл багажник и подмигнул Лиле.

Она узнала меня и смущенно улыбнулась.

Тетка стояла у открытой передней двери, не собиралась уступать место, которое уже считала своим. Сумки в багажник должен был поставить я. Она опустила их на землю перед собой.

Мужчины вели себя куда скромней, но посматривали на задние двери, надеялись на мою доброту. Я готов был распахнуть им и двери, и душу, но сначала должен был угомонить эту особо умную бабу.

Я переставил сумки, взял ее за руку, открыл заднюю дверь и задал ей направление.

– А что, впереди нельзя? – возмущенно спросила она.

– А впереди сядет моя жена. Ну и чего стоишь? – спросил я, приглашая Лилю занять освобожденное место.

Она не заставила себя уговаривать и, пока я укладывал сумки, забралась в салон. Взял я и мужиков, чтобы толстухе не было скучно.

– Бакинских комиссаров, сто восемь, – сказала она.

Я кивнул, вроде бы соглашаясь, но высадил ее на ближайшей остановке, вместе с мужиками. В машине осталась только Лиля. Ее-то я готов был везти хоть всю ночь.

– Я не твоя жена, – с добродушным укором сказала она.

– Они мне поверили, – сказал я, обратив внимание на ее правую руку, на золотое обручальное кольцо.

– Мой муж не поверит.

– Да.

Везло мне сегодня на замужних женщин, но так это не они в том виноваты. В первый мой срок замуж вышла Дульсинея. Пока я мотал по второму кругу, окольцевалась Лиля. Тем более что никто из них не обещал меня ждать.

– Из Подгорки едешь? – спросила Лиля.

– Ты откуда знаешь?

– Угадала.

– Про Подгорку откуда знаешь?

– Ну а куда тебя собирался везти твой брат?

– Так ты же там не была.

– Почему не была? – совсем тихо сказала она. – Может, и была.

– Когда?

– А ты, значит, отсидел свое?

– Меня там, в Подгорке, и взяли.

– Да, я знаю.

– Все-то ты знаешь.

– А если я за тобой как дура последняя бегала? – Лиля резко повернула голову и пронзительно глянула на меня.

Я все понял. Наша давняя встреча для нее бесследно не прошла. Судя по искрам в глазах, что-то еще осталось. А ведь еще не вечер, до Подгорки отсюда двадцать минут хода. Можно разогнаться, закружиться и со всей одури броситься в постель.

– Куда ты бегала?

– И в Подгорку бегала, и вообще.

– Поехали? – спросил я, разворачивая машину через двойную полосу.

– Куда поехали? – Вид у Лили был такой, как будто земля ушла у нее из-под и она вдруг повисла в открытом космосе.

– В прошлое.

– Прошлое не вернешь, – заявила Лиля, но машину развернуть не потребовала.

– Для меня это было всего три-четыре дня назад.

– Что было? – Ее голос дрожал от томного волнения.

– Меня взяли. Ты тогда могла быть со мной.

– Да, но с тобой была другая. – В ее голосе я услышал застарелую ревность и свежее возмущение.

– Кто там со мной был?

– Неважно! – отрезала Лиля.

Я улыбнулся, представив, как Лиля следит за мной. Тогда у нее была машина, и она вполне могла прокатиться за Санькой. Вопрос в другом. Зачем она это делала? Авантюрный дух или любовь. Возможно, и то и другое.

– Важно то, что сейчас со мной ты.

– Ну да.

– Я часто думал о тебе, – сказал я.

– Мой муж думает обо мне постоянно.

– Любит?

– Он-то любит.

– А ты?

– А я люблю его еще больше! – на повышенных тонах сказала Лиля, но назад не попросилась.

Ведь она откуда-то ехала, у нее были планы на вечер, но сейчас это уже не имело никакого значения. Возможно, я заблуждался в своих самодовольных суждениях, но, как бы то ни было, вскоре мы оказались в Подгорках.

Лиля заходила в дом, опустив голову, шевелила губами, как будто беззвучно проклинала себя за слабость. Муж у нее, семейный долг, а она идет, как овца на веревочке.

– Хорошо у тебя здесь, – сказала Лиля, невидящим взглядом окинув комнату.

Со стола я убрал, но скатерть была смята, крошки на ней, пятно от кетчупа, половик скомкан, пустой пакет на диване валяется. Совсем не хорошо здесь, но Лиле все равно.

– Хорошо там, где есть ты, – сказал я, поворачиваясь к ней.

– Это ты всем так говоришь?

Лиля пятилась от меня, пока не уперлась в стенку.

– Кому всем?

Я уперся руками в эту же стенку, фактически обнимал Лилю, хотя и едва касался ее.

– Ты же здесь с бабой был! – Она посмотрела на меня с возмущением обреченной жертвы.

– Ты можешь уехать, – сказал я, отталкиваясь от стены.

Она кивнула, давая понять, что уедет с удовольствием, но сказала совершенно другое:

– Ты привез, ты и отвезешь.

– Я тебя хочу… отвезти. Но не сейчас.

– А я тебя не хочу.