Восемь лет до весны

– Вот это разговор, брат! – заявил он, хлопнув меня по плечу.

Но помощь братьев мне больше не понадобилась. Я выплатил рабочим аванс, и работа вернулась в прежний ритм. Объект мы сдали точно в установленный срок. На устранение недочетов мне понадобились всего сутки.

А еще через неделю поступили деньги. Они пришли на счет фирмы, по безналу, а откатить требовалось в кэше. Я снял необходимую сумму, дал знать об этом Трохину.

На стрелку подъехал его человек, я передал ему кейс. В этот момент все и произошло. Я заметил появление ментов еще до того, как они ко мне подошли, но убегать не стал. Я же не брал, а всего лишь давал взятку. Впрочем, это не помешало стражам порядка закрыть меня вместе со взяточником.

В управлении нас уже ждали. Я прямым ходом отправился в изолятор временного содержания. На следующий день следователь уведомил меня о возбуждении уголовного дела по факту дачи взятки, тут же предъявил мне обвинение и оставил меру пресечения без изменения.

Виталик и Санька подсуетились. Адвокат подъехал, передал мне вещи, провизию и предупредил, что вести себя нужно осторожно. Похоже, кто-то начал против меня серьезную игру.

Я даже знал, кто это мог быть. Это ведь Кирицын саботировал нашу сделку с администрацией, а когда она все же состоялась, подставил подножку Трохину. За непослушание. Заодно он наказал и меня. Я рецидивист, и за дачу взятки мог получить по верхнему пределу.

– Восемь миллионов – это особо крупный размер, до пятнадцати лет лишения свободы, – сказал адвокат. – Но у вас, Леонид Игоревич, взятку вымогали. Вы обязательно должны показать это на следующем допросе.

Факт вымогательства мог полностью освободить меня от уголовной ответственности, но я почему-то в это не верил. В мою тюремную судьбу всегда вмешивалась чья-то злая воля. Суд никогда не был милостив ко мне.

В спортивный костюм я переоделся в помещении для допросов. Адвокат забрал мою одежду, а я отправился в камеру.

Там появились новые постояльцы. Оба рослые, накачанные, на плечах татуировки, но все вольного содержания – готические узоры, эльфийские орнаменты, восточные драконы, ничего серьезного. Да они в общем-то и не пытались изображать из себя бывалых уголовников, приняли меня довольно-таки дружелюбно.

Но в разговоры со мной эти качки вступали неохотно, о чем-то перешептывались между собой, переглядывались. Я заподозрил неладное сразу, едва только переступил порог.

Если они подельники, то не могли быть закрыты в одной камере. Эти ребята вели себя так, как будто давно знали друг друга. Наседками они не являлись определенно, потому как я не собирался запираться в своих показаниях, и опускать меня не торопились. Это значило, что все худшее только впереди.

Санька не догадался передать мне заточку, но я нашел выход из ситуации, вспомнил старый способ.

Я сломал черенок ложки и согнул тупой конец, чтобы удобней было держать. Второй конец можно было назвать острым лишь весьма условно, потому как наточить я его не мог. Напильника у меня не было, а пол, как назло, был деревянным. Да и стены, покрытые мягкой штукатуркой, никак не могли заменить мне точильный камень.

Нечистая сила появляется в полночь. Примерно в это время все и началось. Лысый Гоша сходил по нужде, возвращался к своей шконке, зевал на ходу и даже покачивался спросонья. Но весь этот спектакль закончился, едва он поравнялся со мной.

Этот тип навалился на меня. Парень здоровенный, руки длинные и сильные. Я ничего не смог бы с ним поделать, возьми он меня в захват.

Но я готов был к нападению. Гоша смог обхватить меня своими лапищами, но не сумел заблокировать руку, в которой я сжимал незаконченную заточку. Я ткнул его черенком в глаз, постарался погрузить его на всю глубину.

Гоша взвыл от боли, отскочил от меня как ужаленный, но его место занял скуластый Витя. Этот мудрить не стал. Он ударил меня кулаком в голову, припечатал ее к шконке. Я сам не понял, как смог подняться. Витя снова ударил меня, и я растянулся на полу.

Взбешенный Гоша размахнулся, но промазал и отбил пальцы о железный уголок шконки. Еще он помешал Вите добить меня Мне удалось подняться, закрыться руками. Витя ударил ногой. Я схватил ее, потянул на себя и смог бы уронить его на пол, если бы не Гоша. На этот раз он был куда точнее. Моя голова едва не треснула от мощного удара в лоб. Все же я удержался на ногах и даже смог закрыться от следующего удара.

Качки прижали меня к стене и били с двух сторон, но я каким-то чудом продолжал держаться на ногах.

Первым выдохся Гоша. Я не знал, выбил ему глаза или нет, однако травматический эффект сказывался. Этот амбал стремительно терял силы. В конце концов он стал больше мешать Вите, чем помогать, а потом и вовсе вышел из игры.

Витя увлекся, молотил меня, пробивал мою хлипкую защиту. Ему казалось, что я вот-вот упаду и больше не поднимусь. Он уже перестал думать о защите. Поэтому я умудрился схватить его за шею и свалить на пол. Я задушил бы его, если бы не открылась дверь и не появились менты.

Бить меня они не стали, просто перетащили в другую камеру. Там я и лежал до утра, как тухнущая отбивная.