Восемь летчиков или хозяин Байкала

- Дальше я помню только урывками. Было ужасно холодно, из-за пазухи мы достали рукавицы, растительности не было никакой, а ружья превратились уже в замороженные куски железа, поэтому, бросив их просто на землю, мы продвигались дальше через всё уменьшающиеся окружности. Чем дальше, тем становилось холоднее. Поддерживали друг друга, спотыкались, зажимали рот и нос руками, пока вдруг не остановились. Прямо перед нами, метрах в двадцати и, вероятно, в центре последнего круга вертелась и извивалась кольцами огромная, мохнатая, вся в каких-то лопающихся пузырях…гусеница.

Дальше рассказ бурята был сбивчив и перемежался с духами, предсказаниями шаманов, ритуальными поверьями и тому подобным, но путешественники кое-что для себя уловили.

Семён сразу понял, что ошмётки именно этой твари он встречал в овраге и перед кругами, когда он подцепил ногой один из них.

По словам Ивана, гигантская тварь похожая на кокон шелкопряда, величиною в несколько метров и толщиною с хорошую заводскую трубу металась и кружилась вокруг своей оси в центре внутреннего последнего круга, пытаясь отгрызть себе собственный отмороженный хвост. Такого мерзкого и ужасного создания они с братом в жизни не видели, хотя и слышали о нечто подобном от своих предков. По его описанию все представили себе мохнатого монстра, величиною с локомотив, который превращаясь в ледышку, разбрызгивал вокруг себя сгустки какой-то желтоватой субстанции, похожей на кислоту и, сочившуюся из наросших на шершавую кожу пузырей. Раскрытой пастью она пыталась дотянуться до своего хвоста и оторвать его со всеми внутренностями. Разбрызгивая и раскидывая части отмороженной плоти, это кошмарное чудовище шипело, хрипело и выло, пульсируя в предсмертных судорогах. Из её пасти исторгались фонтаны слизи, и один из плевков попал на его брата, обтекая и обволакивая одежду. Слизь тотчас же покрылась ледяной коркой и брат, теряя сознание, закричал от нестерпимой боли.

Наверное, тот крик мы и слышали с профессором, подумал в это время Семён. А гусеница – точно наш ночной гость в овраге.

Рассказ Ивана становился всё более сбивчивым. Далее путешественники поняли только то, что проводник схватил своего брата и потащил назад, когда тот уже был без сознания. Единственное, что он помнил, это как гусеница, перестав крутиться и извиваться, внезапно замерла, затем конвульсивно вытянулась во всю длину, сморщилась, и через секунду, брызнув во все стороны ледяной жёлтой кислотой, рассыпалась на сотни замёрзших фрагментов, как осколки разбитого изваяния.

Как он тянул брата, проводник не помнил. Пришёл в себя уже на самодельных хвойных настилах и понял, что их спасли. Выходит, что они предположительно кинулись спасать Сашу, а сами попали в ледяную ловушку.

Он перевёл дыхание и посмотрел на свои перебинтованные пальцы.

Профессор и сам был сбит с толку.

- Вот что, - решил он вслух. – Давайте сворачивать лагерь, и пойдём к лётчику. Семён, отметь на карте расположение этих кругов – сдаётся мне, что мы их больше не увидим, они растворятся в пространстве так же, как и появились.

- Как не увидим? – удивилась Люда. – Мы же сейчас будем их проходить на пути к лесу.

- На пути… - повторил профессор. – Однако если моя догадка и теория верна, то сейчас их там уже нет. Позже объясню, когда лётчика похороним. Как раз в том лесу и переночуем перед тем, как отправиться в ту сторону долины, где мы ещё не искали Сашу. Будем искать, и продвигаться к побережью озера. Как не крути, а от намеченного ранее маршрута нам теперь отклоняться не следует. - Секунду подумал, и добавил: - Особенно, теперь.

Уцелевшую палатку и оборудование пересмотрели, половину отложили как неподходящую далее в походе, взяв только самое необходимое, что отныне могли нести на своих плечах в рюкзаках и сумках. В сумки сложили провизию: кофе, сушёную картошку, тушёнку, консервы, брикеты бульонов и концентрированных супов, копчёное сало в диковинных вакуумных упаковках – видимо из тайных запасников КГБ – всё, что было пригодно после урагана, включая галеты, крупы и макароны. Сигареты и табак тоже уложили в сумки. Отложили и многое не взяли из посуды, оставив лишь одну сковородку, два общих котелка для супов и кипячения воды, миски, кружки, ложки, два примуса на сухом спирте и термосы. Медикаменты собрали все. Многое из вещей и одежды пришлось оставить. Взяли дождевики, по одному свитеру, сапоги, москитные сетки, сменное бельё и всё, что смогли надеть на себя: апрельская погода Байкала ещё была свежа и особой теплотой не баловала. В рюкзаки же сложили верёвки, фонари, ракетницы, спасательные жилеты (об озере никто не забывал с начала формирования экспедиции), инструменты и прочее. Всю мелочёвку рассовали по карманам и прицепили к ремням: ножи, патроны, респираторы, скобы на обувь, походные фляги,- в том числе и со спиртом; даже навесные гамаки перекинули через плечо как скатки шинели во время войны. Вроде всё. Пора.

И, покинув лагерь, все пятеро гуськом двинулись нагруженные вперёд, кругам, к лесу – в неизвестность.

********