Восемь летчиков или хозяин Байкала

- Ну, так что? – подсаживаясь к огню и хватая с решётки кусок жарившегося мяса, вопросил он. – Мне кто-либо объяснит положение, или я должен сам до всего додуматься? А если бы я вас не нашёл? С трёх часов ночи бегаю по долине, с того момента как закружилась эта чёртова спираль на небе. Хоть бы кто помог. Лошади от испуга сорвались с привязи и умчались к ущелью. Я за ними, но их и след простыл: то там поржут, то там. Кстати, дядя Вася, а что это за спираль недавно была? – с набитым ртом он оглядывал ошарашенных друзей; даже Губа подался вперёд, чтоб посмотреть на призрака. – Да что с вами? Будто привидение из развалин замка увидели…

И тут началось!

Первой бросилась к нему Люда, покрывая поцелуями всё лицо и не замечая его удивлённого взгляда. Следом за ней вскочили и принялись обнимать своего друга Семён и начальник экспедиции. Теперь пришла очередь ошалеть самому Саньку. Ничего не понимая, отчего такая радость, он сам поддался всеобщей радости, тем более поцелуи девушки привели его пылкое сердце в полный восторг, и уже через минуту вся злость на друзей улетучилась, будто её и не было. Даже бурят заразился всеобщим весельем; даже Губа (подумать только!) пробормотал в сторонке: - Чего орать так от радости? Животы у всех пораздувало?

Всеобщий праздник продолжался бы и дальше, вопросы сыпались бы со всех сторон ещё долго, если бы Санёк вдруг не вылез из объятий и не уставился на только что замеченного им бурята.

- О! – обрадовался он. – Проводники здесь! А я вас ищу по всей долине…

И когда первые порывы всеобщей радости улеглись, Василий Михайлович, наконец, получил возможность спросить серьёзно:

- Саша, сколько, по-твоему, сейчас времени, и сколько ты искал лошадей в долине?

- А почему, по-моему? – удивился он. – Сейчас раннее утро, часов семь, может полвосьмого – часы- то не работают, как и рации. – Он взглянул в небо. – Вот только не пойму… такое ощущение, что уже вечереет. Но в долине я пробыл часа три, затем вернулся к лагерю – его нет. Пошёл наугад в лес и учуял запах костра. А если бы я не в лес пошёл? Говорю же – хоть бы знак какой-то оставили, записку чиркнули…

- Погоди, Сашок, - профессор всё больше хмурился, прикидывая что-то в уме. – Ты думаешь, что провёл в долине три часа?

- Ну да. Потом ещё час блуждал по лесу. Видел вертолёт вдалеке, однако он меня не заметил, сколько я не орал и не махал руками. Потом какой-то небольшой смерч пронёсся мимо меня, но тотчас стих. Вот и вышел к костру, злючий на вас.

- И ты считаешь, что выскочил из палатки часа четыре назад, не более?

- Конечно! Вы же сами видели, что при огромной луне все рации вышли из строя, затем что-то завыло в овраге, в небе начала раскручиваться спираль, Семён выбежал и устремился к оврагу, а я побежал к лошадям. Тут и начался ливень с грозой. Хотел помочь бурятам. А где, кстати, второй брат? Что-то не вижу его.

У костра наступила горестная пауза. Их молодой друг всё ещё сидел с набитым ртом и переводил взгляд с одного на другого, совершенно не врубаясь в ситуацию.

- Да что произошло, в конце концов? Отчего вы все так на меня радостно набросились, будто вечность не видели? Луна раздутая так повлияла? – он посмотрел на притихшую Люду. – Даже поцелуй заработал!

Семён бросил взгляд на профессора и, увидев, что тот кивнул головой в знак согласия, ответил:

- Дело в том, Санёк, что тебя не было с нами… двое суток.

Парень едва не поперхнулся и, удивлённо уставился на всех.

- Ско… сколько???

- Двое суток, - повторил Семён. – Спираль, гроза, раздувшаяся луна и пропажа лошадей - всё это произошло два дня назад: сегодня как раз третий. Мы искали тебя всё это время, считая пропавшим без вести. Второй брат погиб, тоже разыскивая тебя. Поэтому и перенесли лагерь сюда. Ближе к лётчику.

- К какому… лётчику?

Саша продолжал обводить всех непонимающим взглядом.

Профессор подсел вплотную и посмотрел другу прямо в глаза.

- Саша…

- Да?

- ГДЕ ТЫ БЫЛ НА САМОМ ДЕЛЕ?

Глава 3: 1943 год. Курская дуга

********

Он лежал на дне глубокой ямы.

Сознание приходило постепенно, медленными толчками высвобождая мозг из потустороннего небытия. Онемевшее тело начинало вновь впитывать в себя циркуляцию крови и становилось осязаемым – так, наверное, чувствуют себя звери, просыпаясь после зимней спячки или побывавшие в том же анабиозном сне.

Первым вернулся слух. Откуда-то сверху, далеко в вышине слышался звук, который только что пробудившийся мозг ещё не был в состоянии классифицировать, однако что-то знакомое было в этом нарастающем гуле, что-то опасное и тревожное, заставившее организм выделить порцию адреналина, прикрыв непослушными руками голову.

В висках сразу запульсировала тупая боль.