Восемь мечей

– Интересно, – произнес Морли, потирая лицо своей ручищей, – кто там теперь, в Дубовой комнате?

– В Дубовой комнате?

– Ну, в которой развлекается наш полтергейст, – мрачно ответил Морли. Он выдержал небольшую паузу, разглядывая светящееся окно. – Скажите, я совсем дурак или нам стоит пойти проверить?

Они переглянулись. Хью ощутил напряжение, исходящее от Морли; казалось, он готов был взорваться, хотя и скрывал это. Хью кивнул. Едва ли не бегом они покинули террасу. Когда они поднялись по главной лестнице, Морли вновь заговорил:

– Взгляните на этого парня. – Он указал на плохой портрет, висевший в пролете. На нем был изображен мужчина со свежим лицом, одетый в нарядный кафтан, на голове у него был взбитый парик, руками он делал какой-то непонятный жест, а выражение глаз трудно было определить. – Он был одним из олдерменов Бристоля, говорят, принимал участие в «восстании с вилами» в тысяча шестьсот восемьдесят пятом. На самом деле он ничего особенного не сделал, наверное, кишка тонка была, но, поговаривают, он поддерживал Монмута. Когда судья Джефрис прибыл, чтобы судить повстанцев, у него конфисковали все имущество. Джефрис останавливался тут у сквайра Редлендса, которому тогда принадлежал Гранж. Этот человек, олдермен Вайд, прибыл сюда умолять Джефриса об отмене приговора. Джефрис взбесился и такую отповедь ему устроил! Вот Вайд и перерезал себе горло в той самой Дубовой комнате. Так что…

Они шли по узкой, тускло освещенной лестнице, ведущей из главного зала, и Морли постоянно озирался, будто ожидал обнаружить, что кто-то их преследует. Казалось, весь дом вдруг опустел. Морли остановился перед дверью в конце пролета. Несколько помедлил, расправил плечи и постучался.

Ответа не последовало. Донована пробрал холодок, ведь из-под двери лился свет. Морли постучал снова.

– Ладно! – воскликнул он и толкнул дверь.

Им открылась просторная, но довольно мрачная комната, от пола до потолка обитая деревом. Единственным источником света в ней служила лампа с матовым абажуром, стоящая на столике у кровати с балдахином, занавески которого были отдернуты. Напротив был камин, обрамленный окнами в свинцовых переплетах, углубленных в стену. По правую руку от вошедших виднелась еще одна дверь. В комнате никого не было.

Шаги Морли прогремели по паркету.

– Эй! – позвал он и двинулся ко второй двери, закрытой, но не запертой. Он потянул за ручку и заглянул в темноту. – Вот, – сказал он, – это и есть тот чулан… Он…

Морли обернулся. Хью тоже отступил назад. Со стороны камина что-то громко треснуло, за этим последовал проблеск света. Кусок деревянной панели размером с дверь между окном и камином отошел от стены. Из проема показался епископ Мэплхэмский со свечой в руке.

Хью хватило здравомыслия, чтобы не засмеяться.

– Знаете ли, сэр, – возмутился он, – вам не следовало бы так поступать. Монополия на подобные появления принадлежит таинственным злодеям. Когда являетесь…

В свете пламени свечи лицо его отца выглядело усталым и суровым. Он обернулся на Морли:

– Почему никто не сказал мне про этот тайный ход?

Морли бросил на него быстрый безучастный взгляд:

– Про этот? Я думал, вы знали о нем, сэр. Он вовсе не тайный. Если внимательно приглядеться, увидите петли. И отверстие, куда нужно вставить палец, чтобы открыть дверь. Он ведет в…

– Теперь я знаю, куда он ведет, – перебил епископ, – вниз, к тайной двери в саду. Я уже обследовал его. Ни та ни другая дверь не заперты. Вы понимаете, что кто угодно в любое время дня и ночи может зайти в дом без вашего ведома?

В темных, почти бесстрастных глазах Морли читалась догадка о том, что имел в виду епископ. Он легонько кивнул. И произнес:

– Вообще-то, кто угодно мог бы зайти и с парадного входа. Мы не запираем дверей.

Епископ поставил свечу на каминную полку и принялся отряхиваться от пыли. Его лицо было мрачным и суровым, словно он был рассержен или не выспался.

– Как бы то ни было, недавно кто-то здесь ходил. Он кое-где стер пыль. И в чулане, откуда унесли ваши ботинки, тоже…

Тяжелой поступью, ссутулившись, он направился к кровати. Хью заметил, как отец смотрел на красные разводы, оставшиеся на стене и полу. На секунду в старинной комнате возникло видение из XVII века: джентльмен в парике, перерезающий себе горло; но тут Хью с облегчением вспомнил о чернилах. Именно здесь полтергейст и хозяйничал. Вся эта история была одновременно ошеломляющей, нелепой и жутковатой.

– Раз наши следователи, – с горечью в голосе продолжил он, – доктор Фелл, все на свете знающий о преступниках, и блестящий детектив-инспектор Мерч не сочли нужным мне довериться… что ж, я взял дело в свои руки… Скажите, эту комнату не так уж часто используют?

– Никогда, – ответил Морли, – она сырая, и сюда не проведено отопление. Хм… А почему вы спрашиваете, сэр?

– Как же мистер Примли очутился здесь в ту ночь, когда… когда кто-то, скажем так, потешил свое примитивное чувство юмора?

Морли уставился на епископа:

– Но, сэр, вы сами должны знать! Об этом говорилось в вашем присутствии. Ему дали эту комнату, потому что…

Епископ раздраженно махнул рукой: