Восемь минут тревоги

— Мне, к сожалению, в свое время не довелось послужить в армии, не позволило здоровье, — начал он тихим приятным голосом. — Но я помню, как в детстве зачитывался рассказами о подвигах Карацупы, как манила меня граница и все, что на ней происходит. Это, так сказать, к слову. Теперь я живу и работаю в приграничной области. Балтика, друзья мои, удивительный край. Тут уживаются южный каштан и трепетная уральская рябинка, на равных, как братья, соседствуют краснолистый клен и махровый боярышник, нежная магнолия и пирамидальный дуб. А как великолепен весной тот же платан, или древнее дерево гинкго!.. Конечно, я понимаю: сейчас у вас не так уж много свободного времени, чтобы любоваться красотами природы. Но когда-нибудь вы непременно возвратитесь сюда и увидите как бы сторонними глазами, по какой восхитительной местности пролегали ваши дозорные тропы. Одних только озер, прудов, ручьев, рек и речушек вокруг столичного города нашего края — больше ста! И сам город смело можно назвать центром науки, машиностроения, морским центром края… Все это восстановлено, реставрировано, отстроено заново уже после войны. — Голос Садикова понизился. — Страшные следы разрушения оставили после себя гитлеровские захватчики. Они предали огню не только творения человеческих рук, но безжалостно взорвали, уничтожили все, что служило человеку кровом, что давало ему пищу; не пощадили даже зверей из зоопарка… Страшно вспоминать, как эти бедные создания носились среди пожарищ и взывали о помощи, какой чад и зловоние стояло вокруг! Советский солдат спасал их, лечил от ран, когда рядом еще громыхал тяжелый бой… Поистине можно сказать, что наш прекрасный край восстал, словно мифическая птица Феникс.

Садиков мягко, вроде бы застенчиво улыбнулся, полез в карман за платком.

— Поверьте, говорить об этом тяжело. Но иногда это необходимо — оглядываться на наше героическое прошлое. Извините, я человек не военный, но так, мне кажется, лучше видится то, что нашему народу довелось пережить, чего мы достигли за столь короткий срок… Да, я хорошо знаю, какое богатство доверила вам охранять Родина. Одно из таких богатств — море, океан, проблемами изучения которых и занимается наш Атлантический институт рыбного хозяйства и океанографии — АтлантНИРО и Атлантическое отделение Всесоюзного института океанологии Академии наук СССР имени Ширшова. Уверен, — улыбнулся он, — мало кому из вас доводилось спускаться в батискафе в глубь океана. Я был там не раз и заверяю: это только сверху, под солнцем, да еще на школьных картах океан голубой…

На слове «голубой» в коридоре, прямо над дверью ленинской комнаты резко зазуммерило. Усиленный динамиками сигнал, от которого у непосвященных в жилах стыла кровь, гудел и гудел, не переставая.

В комнату не вбежал, а буквально ворвался дежурный, с порога зычно крикнул:

— Застава, в ружье! Тревога!

Каким-то чудом не сбивая друг друга, солдаты устремились на выход. Стучали ножки стульев, грохотали по полу десятки пар ног, даже воздух и тот, как казалось, пришел в движение, вихрился, будто от сквозняка.

Изумленно глядя на всю эту суету, на то, как быстро пустела просторная комната, Садиков растерянно моргал и не мог понять, что вокруг происходит.

— Извините, Виктор Николаевич, но лекцию придется прервать до следующего раза. Так некстати… — Боев нахмурил лоб.

— Тревожная группа — на выезд! — перекрывая остальные голоса и шум в коридоре, прокричал дежурный.

— Заслон — строиться! — вторил ему голос замполита Чеботарева.

— Первое отделение — готово!

— Второе отделение — готово! — посыпались доклады командиров отделений.

Боев успел сказать Садикову, что его проводит к машине лейтенант, помощник начальника политотдела по комсомольской работе, а сам попрощался.

Кажущиеся на первый взгляд бестолковыми суета и неразбериха, царившие в коридоре, на самом деле имели свой, особый, отработанный частыми тренировками порядок. Боев замечал малейшее нарушение слаженного ритма, малейшие задержки по времени.

— Шарапов! — окликнул он водителя. — Чего ждете? Машина давно должна стоять у крыльца. Быстрее, Паршиков! Поправьте оружие! Апанасенко, не задерживайтесь!

Дежурный уже ввел его в курс дела, сообщив, что в семнадцать часов пятьдесят минут с центра участка поступил сигнал о нарушении границы неподалеку от наблюдательной вышки. Парный наряд, следовавший дозором вдоль линии границы, обнаружил следы, ведущие в наш тыл, осмотрел повреждение в сигнализационной системе, осмотрел прилегающую местность и затем начал преследование.

Начальник заставы взглянул на часы. С момента подачи сигнала едва прошло две минуты.

Урча мощным мотором, подрагивал бортовой вездеход, на который садились солдаты заслона. Чеботарев отдавал им последние распоряжения. Из гаража, загородив полнеба округлым шишаком прожектора, выезжала «апээмка», расчету которой Боев приказал выдвинуться на рубеж прикрытия: зимой сумерки наступали быстро и без «апээмки» было не обойтись.

Тревожная группа была наготове, каждый знал свое место. В темноте кузова, отражая свет лампочки, загадочно горели агатовые глаза Гая.