Восемь недель (ЛП)

Каково же было мое удивление, когда вместо Колина передо мной стоит некий блондин с самыми волшебными зелеными глазами, когда я открываю дверь в дом своей тети.

— Я тоже рад тебя видеть, Льдинка, — говорит он, явно принимая мое ошеломленное выражение лица за своего рода триумф. — Разве я не только что помог тебе переехать сюда? Уже покидаешь меня?

— Заткнись, Никс. — Я открываю перед ним дверь шире, предоставляя ему доступ в дом, даже когда все, что я хочу сделать, это захлопнуть дверь прямо перед его красивым лицом. — Ты прекрасно знаешь, почему я должна покинуть этот дом.

— Немка, твоя подруга сейчас здесь? — Как по команде, моя причина уйти дает о себе знать. — Это она?

Я замираю. Каждый дюйм моего тела становится жестче, чем когда-либо прежде. Этот человек является определением слова «отвратительный». Если бы я знала, что мне сойдет с рук его убийство, он бы уже давно был мертв. К сожалению, в данном случае убийство считается преступлением, и мне бы это не сошло с рук. Даже если это было для большего блага.

— Не проявляй неуважения, Немка. Ответьте мне! — Судя по стуку, доносившемуся из гостиной, я бы сказала, что он просто швырнул через всю комнату свой драгоценный пульт дистанционного управления, как он очень часто делает, когда что-то идет не по его плану.

Через несколько секунд я слышу шаги позади себя. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть этого неопрятного седовласого мужчину, приближающегося к нам с Аароном.

Он выглядит еще более отвратительно, когда не сидит в своем кресле. На его рубашке пятна от старой еды и он не утруждает себя надеванием брюк, потому что встает со своего кресла только тогда, когда идет в ванную, за новым пивом или поднимается наверх спать… Борода, о которой, вероятно, не заботились годами, и отвратительные грязные ногти… все это становится видно, когда он действительно стоит передо мной.

— В конце концов, не самая милая подруга, — говорит он с отвращением в голосе, глядя на фигуру Аарона. — С красивыми лицами в жизни далеко не уедешь. У меня было такое, и посмотри на меня сейчас. — Его руки раскрываются, когда он поворачивается, показывая себя.

Мой желудок переворачивается не только от необходимости смотреть на этого мужчину, но и от его запаха.

От Хьюго пахнет так, будто он не мылся уже несколько недель, и, судя по всему, так и было. Запах пота, смешанный с пивом, протухшей едой и еще черт знает чем, как можно охарактеризовать его дыхание, вызывает мгновенную тошноту.

У меня болит живот от его запаха, глаза щиплет.

Мне так больно, что я охотно перехожу к Аарону и прислоняюсь головой к его телу, чтобы вместо этого почувствовать его запах. И ребята, он приятно пахнет, даже когда всего в 6,5 футах^[6] от меня стоит это вонючее нечто, уставившееся на мою грудь.

Аарон, должно быть, заметил, на чем задерживается взгляд Хьюго, потому что, когда рука Хьюго протягивается — хотя он не мог дотянуться до меня с такого расстояния — Аарон мгновенно притягивает меня ближе к себе, поворачивает так, чтобы большая часть моего переда была закрыта его телом, в то время как его рука вокруг меня делает все остальное, чтобы прикрыть мою грудь. Ну, его рука создает большую часть защиты.

На мне даже нет ничего обтягивающего, чтобы показать свое тело, а грудь у меня совсем небольшая, я не уверена, что он видит. Я бы не осмелилась оголить кожу, когда рядом Хьюго. Одному богу известно, что случилось бы, если бы он увидел хоть чуточку больше, чем нужно.

— Эй, эй. Не надо так напрягаться, — говорит Хьюго, опуская руку.

Мой разум пытается найти слова, пытаясь придумать что-нибудь, что заставило бы его заткнуться, но на этот раз у меня ничего не получается.

Там, в Германии, хорошие отзывы и болтливость — вот что поможет тебе окончить школу, если ты не хочешь стать объектом насмешек высокомерной подражательницы Арианы Грандес. Я знаю, как заставить себя быть услышанной, как не принимать слова слишком близко к сердцу, и все же с каждым произнесенным Хьюго словом все, что мне удается придумать, — это повторяющуюся мантру «Не блевать».

— Где твоя комната, любимая? — Рука Аарона касается моей груди, но он быстро отодвигает её немного дальше от моего тела.

Короткое прикосновение посылает ужасное странное покалывание по всему моему телу, пробуждая каждую мышцу. Я прекрасно понимаю, что он не хотел прикасаться ко мне, я даже ценю тот факт, что он достаточно уважает меня, чтобы не делать этого, хотя все было намного лучше, чем если бы Хьюго продолжал смотреть на меня, как будто он в нескольких секундах от того, что прыгнуть на меня. Но я должна признать, я была бы не против того, чтобы Аарон прикасался ко мне еще немного.

Я указываю на лестницу, говоря Аарону подняться туда. К счастью, он обходится без моих слов. Только когда мы вошли в мою комнату, Аарон отпустил меня и отступил на шаг. Я почти смеюсь над внезапной потерей его теплоты, но я не настолько сумасшедшая, чтобы выговориться, чтобы в мою голову посыпались вопросы.