Восемь ночей Сан-Челесте

Сквозь платье, а потом вдруг его пальцы по моей ноге… И я вздрагиваю.

— Нет… только не здесь… пожалуйста…

Он смущается так смешно, как мальчишка, даже краснеет, а я-то думала, смутить его невозможно.

— Прости.

И отпускает меня.

Я готова провалиться сквозь землю, потому что кажется — он неправильно понял.

— Нет, я хочу, Рой… просто не здесь, — я отчаянно кусаю губы. Не на улице же. На такое, пожалуй, не готова, какой бы счастливой приметой это не было. Целоваться, но не более…

Он кивает. На раздумья всего мгновение.

— Здесь рядом есть гостиница, — он мельком смотрит на часы, там «04.15». — Сейчас все занято, но для Гильдии должна быть бронь. Идем?

Я судорожно киваю. Ну, вот и все…

Ступеньки скрипели.

Наверх, в номер, он затащил меня с разбегу.

Лопнул тонкий серебряный ремешок на моем платье, упал со звоном. Он хотел расстегнуть и снять, но не вышло, то ли рука дрогнула, то ли не хватило терпения.

— Прости… — его тихий шепот.

Он рывком стаскивает свою рубашку через голову. Дышит судорожно. Обнимает. Я прижимаюсь к его груди, слышу как колотится его сердце — быстро и гулко.

— Подожди, сейчас… — я пытаюсь вылезти из платья, но оно, как на зло, цепляется и путается.

Он подхватывает, стаскивает с меня, и что-то рвется с сухим треском. Пусть… разберемся потом.

— Прости…

Он со звоном вытаскивает один клинок из ножен, кладет рядом с кроватью. Словно кого-то ждет. Это немного пугает. Расстегивает застежку портупеи и сует ножны со вторым клинком под подушку. Стаскивает сапоги, упираясь носком в пятку другой ноги, левый сапог улетает под стол. И я, не удержавшись, смеюсь — еще немного, и мы одежду точно не соберем.

Он улыбается.

Разворачивается ко мне, поднимает и ставит на кровать. Теперь я с ним словно одного роста. Он гладит мою спину и бедра так нежно… Его ладони обжигают, и губы обжигают еще больше. Такие гладкие твердые ладони и сухие губы. Его глаза густо-синие в полутьме.

Полосы свежих шрамов от когтей — со спины, через плечо и на грудь, уже совсем затянувшиеся, кажется, еще несколько дней, и исчезнут. Но множество других, старых, на груди и руках, странных, словно с оплавленными жесткими краями, я провожу ладонью… Он притягивает меня к себе, и я чувствую прикосновение всей кожей. Тихий нетерпеливый стон — это я…

У меня даже темнеет в глазах от его близости, от его тепла, его кожа пахнет морской галькой, нагретой на солнце, и огнем, и дымом, чем-то непередаваемо родным и уютным… Я словно кошка трусь щекой о его плечо, он дышит мне в ухо… Без слов. Все слова бессмысленны сейчас. Только объятья.

У него нежная, почти бархатная на ощупь кожа, и совершенно стальные мышцы под ней, твердые. И не просто сила чувствуется, а нечеловеческая мощь, тут не ремешок порвать неловким движением, а легко спину сломать можно такими руками. Руки до локтей черные от загара — рукава рубашки часто закатаны, и шея черная, а грудь белая, немного мягких светлых волос. Он глубоко и неровно дышит. Я просто дурею от прикосновений. Невозможно…

И ладонями по его спине под ремень — давай, снимай уже! На мне и так кроме платья и сандалий ничего не было, а теперь совсем…

— Сейчас… — он пытается расстегнуть, но пряжка поддается не сразу… пальцы не слушаются. Волнуется? Не верится, что такой человек вообще может волноваться.

Расстегивает, и садится на край кровати, стаскивает, наконец, с себя все.

Я тоже сажусь рядом.

Он бросает штаны на пол и подается всем телом ко мне, на меня. Одна секунда и заваливает меня на спину, подминая… нет, не наваливаясь, конечно, всем весом, он слишком тяжелый, но опираясь на локти. Улыбается. Я попалась.

— Пара часов у нас точно есть, — легкая усмешка и тихое счастье в его глазах.

— А потом?

Наверно, я должна переживать за то, что будет, но рядом с ним для таких переживаний нет места.

— Потом будет видно. Есть только здесь и сейчас?

Потому, что завтра может не наступить вовсе?

Ответить он мне не дает — невозможно целоваться и разговаривать. Невозможно спорить с ним.

Одной рукой он нежно гладит мой живот, сначала почти под грудью, потом ниже, и большим пальцем вокруг пупка — чуть-чуть щекотно, но все тело наливается теплом, и почти невыносимо хочется еще… Я выгибаюсь вперед к нему, разводя ноги, сгибая в коленях… И его пальцы гладят по внутренней стороне бедра, и между ног, немного внутрь… И он тоже подается вперед.

Короткий выдох.

И вот где-то тут я понимаю, что дракон — это не только два метра роста и ладонь в три моих, но и… хм, член у него тоже вполне соответствует. Когда он буквально протискивается в меня, то сводит пальцы на ногах и перехватывает дыхание. И сердце бешено колотится.

И даже немного страшно, но он так невыносимо осторожен со мной, и так медленно, без резких движений… что терпения не хватает у меня, и я обхватываю его ногами, со всей силы толкаю в себя, до упора, хочу почувствовать… И вздрагиваю со стоном, закусив губу, даже темнеет в глазах, почти накрывает…