Восемь ночей Сан-Челесте

— Хватит?! Я ведь здесь именно за этим! Забыл?! Чтобы веселиться и трахаться со всем подряд, а вовсе не затем, чтобы писать пачки заявлений, врать и выхаживать раненных волков или… или… — я запинаюсь, ничего не выходит, — драконов… И если уж так вышло, разве я…

Слезы. Слезы прорываются и льются ручьями. Если бы он до сих пор не держал меня, я бы убежала. Дергаюсь еще разок, не сильно, просто давая понять, что хочу, чтобы он отпустил меня.

Он не отпускает.

— Это важно для меня, Рой, — говорю совсем тихо. — Я не могу объяснить, но… важно. Я просто хочу помочь. Если хоть что-то в моих силах, я сделаю. Я уже влезла в это дело, и не боюсь. И очень-очень сильно переживаю за тебя. Очень сильно. Я… Просто так вышло.

Он все молча еще держит меня за плечи, не отпуская. Смотрит мне в глаза.

У меня ноги подгибаются.

И так невыносимо хочется отвернуться. Даже провалиться сквозь землю.

Потому, что я почти призналась… это ужасно. Если он сейчас скажет… Я просто умру…

— Вера… — он начинает и замолкает, словно собирается с духом. — Вера, пожалуйста… — отчаянье в его голосе. — Я очень прошу тебя, не спрашивай. Я не могу сейчас сказать тебе. Просто сделай, как я прошу. Иди домой. Завтра утром — иди домой. И не возвращайся. По крайней мере — сразу не возвращайся. Месяц, а лучше — год. Если все закончится хорошо, я сам найду тебя, обещаю… и все объясню. Я найду тебя, Вера. А пока, просто сделай, как я прошу. Хорошо?

— Я боюсь… — у меня дрожат губы и голос дрожит, — я очень боюсь за тебя.

— Вера… — чувствую, как он подается вперед, пытаясь обнять меня, и почти мгновенно отстраняется, почти на вытянутую руку, заглядывает мне в лицо. — Ты уйдешь и не вернешься, Вера. Обещаешь мне?

Я киваю. Что еще остается. Уйду и не вернусь. Разве можно насильно лезть туда, где ты не нужна и тебя не хотят.

Собираю последние силы.

— Обещаю, — говорю я. — Уйду.

Он отпускает.

Я отворачиваюсь, иду прочь. К краю скалы. Хочу побыть одной, посидеть. Подальше…

У меня больше нет сил. Совсем. И такая пустота.

И даже слез нет.

— Вера!

Кит. Я оборачиваюсь.

Он подбегает ко мне, в его руках летная куртка и шлем.

— Вера, а помните, вы хотели полетать на Сполохе? Помните? Хотите, я покатаю вас сейчас? Закат с высоты невероятно красив! И вечерний город! Полетаем?

Он улыбается, и в его улыбке столько смущения и сочувствия разом, столько искреннего желания помочь, что я не могу отказаться. Полетать в облаках! Когда еще? Может быть, такой возможности больше не будет.

Кит протягивает мне руку, помогая подняться.

И помогает надеть куртку.

— И перчатки наденьте. Там, наверху, холодно, у вас руки замерзнут.

И Рой больше не станет их греть…

Боже ты мой… ну почему все так вышло.

— Хотите, можно на Чернушке, — говорит Кит. — Но на Сполохе лучше, если вы не боитесь.

— Не боюсь, — говорю я.

А потом мы летим.

30. Ночь

Город мерцает огнями там внизу. Словно мечта. Сказочный.

Захватывает дух.

И когда Сполох несется, со свистом разрезая небо, я визжу во весь голос от ужаса и счастья разом. Конечно, под седлом он не выделывает такие виражи, как летая свободно с Китом, но все равно. Он рвется вперед. Он быстр. Горяч. И небо — его стихия.

Ветер в лицо, и отчаянно колотится сердце.

Рой ждал нас на скале.

Он подхватил меня на руки сразу, из седла, оттащил в сторону… просто куда-то в сторону, даже не под навес отдыхать, как в первый раз. Остановился, не отпуская, как-то чуть судорожно прижимая меня к себе. Словно, пока я летала там, что-то случилось. Немного тревожно даже.

— Рой, что случилось?

— Ничего, — сказал он и прижал еще крепче.

— Рой…

Он молча уткнулся носом в мои волосы. Его дыхание сбивалось. Было странно и даже чуть-чуть неловко.

— Ты чего? — спросила я. Не понимая… — Может быть, ты меня отпустишь?

— Не отпущу, — тихо сказал он. И словно смутился. — То есть, отпущу, конечно, ты вернешься домой, но все равно…

— Рой, ты с ума сошел? Поставь меня на ноги, — это было немного смешно, и так… до слез… — Ты тут напился, что ли, без меня? Что происходит?

— Нет… Сейчас поставлю, — сказал он.

Но так и не поставил. Он стоял, спиной к лагерю, недалеко от края скалы, и где-то там, внизу, мерцал бесчисленными огнями Сан-Челесте.

Не отпустит.

Я плюнула на все и просто расслабилась, сама прижалась к нему, положив голову ему на плечо, обняв за шею. Так странно и так хорошо.

— Знаешь, — шепнул он мне на ухо, — когда ты улетела, я просто представил, что завтра ты вернешься домой, и я больше тебя никогда не увижу. Испугался…

Его подбородок у моей щеки… шершавый. Не колючий, а просто… смешно. Его дыхание мне в ухо.

Я зажмурилась на мгновение.

Надо, наверно, что-то сказать? Обязательно надо. Но я не умею, не знаю что. Пашка всегда говорил, что я какая-то ненормальная женщина, ничего не умею… ни сказать ничего не могу, ни приласкать, все делаю не так. Вдруг испугалась, что Рой совсем скоро тоже поймет, что я такая… Вот Ленка бы нашла стопятьсот красивых нужных слов. А я только зажмурилась и уткнулась носом ему в шею.

Почувствовала, как он улыбается.

— Моя маленькая девочка… — шепнул он.

«Моя».

— Я не девочка…