Восемь обезьян

Наконец все трое ворвались в кабинет. Маркел полусидел, привалившись к стене, со связанными за спиной руками и не сводил глаз с обезьяны. Надежда схватила эту обезьяну и прижала ее к груди.

— Микелин! — повторил смуглый тип и повернулся к Маркелу. — Ты есть нашел микелин?

— Чего уж теперь… в обезьяне он… — ответил тот тусклым, усталым голосом.

— Что есть вобезьяна? — переспросил смуглый и тут же понял, догадался, точнее, почуял и повернулся к Надежде. — Отдать микелин! — проговорил он странным, равнодушно-повелительным тоном.

Надежда попятилась, стрельнула глазами вправо-влево, прикидывая, сможет ли убежать. Но тут в руке у незнакомца появилась странная короткая плетка. Плетка эта извивалась, как живая, а потом она повела себя и вовсе удивительно: выскользнула из руки хозяина и поползла по полу к ногам Надежды.

Надежда взвизгнула и попятилась в сторону окна, но живая плетка уже опередила ее.

Надежда поняла, что выхода у нее нет.

— Черт с тобой, забирай свой микелин! — проговорила она заплетающимся языком. — Только убери свою гадость ползучую…

Смуглый незнакомец понял ее. Он издал какой-то странный звук — нечто среднее между свистом и шипением, и живая плетка послушно вернулась в его руку.

Тогда Надежда шагнула вперед, протягивая ему злополучную обезьяну.

Но в последнее мгновение руки ее разжались, и обезьяна полетела на пол.

Кто его знает — то ли Надежда не удержала ее, то ли она не могла смириться с мыслью, что так и не увидит, что в ней было спрятано, так и не узнает точно, за чем охотились все эти люди.

Так или иначе, обезьяна упала на пол и разлетелась на множество кусков.

Маркел вскрикнул. Смуглый незнакомец зашипел по-змеиному. Надежда нагнулась, чтобы рассмотреть осколки.

Но смуглый тип уже опередил ее.

Он ползал по полу, гибкий, как змея, и чуть не обнюхивал каждый осколок.

Через долгую минуту он снова зашипел и поднял голову. В его узких змеиных глазах были злость и разочарование.

— Микелин! — повторил он, как заклинание. — Где есть микелин?

— Понятия не имею, — честно ответила Надежда. — Сама удивляюсь! Это же последняя обезьяна, в ней должен быть твой микелин… если этот не наврал, — она кивнула на Маркела.

Незнакомец перевел на него свой змеиный взгляд.

— Зачем мне врать? — испуганно вскрикнул тот.

В эту секунду в коридоре раздались быстрые тяжелые шаги, и в кабинет ворвались трое крепких, чем-то неуловимо похожих мужчин в штатском.

— Детективное агентство „Следопыт“! — объявил один из них. — Нас прислала Алена Синица. Кто здесь Надежда Николаевна?

— Я! — честно ответила Надежда. — Лучше поздно, чем никогда!

— Чем вам помочь?

— Задержите вот его! — она показала на то место, где только что стоял смуглый незнакомец, но он уже неуловимым, скользящим движением переместился к окну. Двое оперативников бросились наперерез, но он проскользнул между ними, как змея, вытянулся и непонятным образом скользнул в открытое окно.

— Держи! — крикнул старший оперативник, но было уже поздно.

Надежда бросилась к окну, перегнулась через подоконник и успела увидеть, как темная фигура сползает по стене дома.

Что-то похожее Надежда видела на юге, когда по стене ее гостиничного номера проползал геккон, охотившийся за мухой.

— Ничего себе! — ахнул один из оперативников, проследив за взглядом Надежды. — Что это за техника? Израильская, что ли?

— Японская! — возразил второй. — Слышал про ниндзя?

— Ладно, берем хоть этого! — распорядился третий, указывая на Маркела. — Полина Самсоновна, завтра зайдите в офис, документы подписать. Опять же, расчет окончательный нужно сделать.

Они подхватила Маркела и, не развязывая, потащили с собой.

— Я тоже пойду, — со вздохом сказала Надежда, — устала что-то, домой хочу.

— И мне теперь уборки до вечера хватит, — также вздохнула Полина, глядя на разоренный кабинет.

Огромный нефедовский дом занимает целый квартал возле Сенной площади. Население этого дома не меньше, нежели население иного провинциального города, и столь же разношерстно. Есть в нем и квартиры для относительно чистой публики — не то чтобы купцов или чиновников, но мастеровых и уличных торговцев, которые еще от себя сдают углы. Есть и совсем страшные ночлежки, где обитают самые что ни на есть подонки и отбросы общества — пропившие все, что можно, бродяги, нищие и беглые каторжники.

В окрестностях Сенной площади нефедовский дом уважительно именуют Нефедовской лаврой, а обитателей его, соответственно, монахами той лавры.

Совсем особую статью среди этих сомнительных монахов составляют так называемые барыги — попросту, скупщики краденого. Некоторые из этих барыг составили себе такое состояние, что могли бы разъезжать в позолоченных каретах, есть и пить на серебре и золоте, однако они по-прежнему одеваются в самое скромное и поношенное платье и обитают в тесных и душных помещениях.

Среди этих барыг особенно известен Парфен Маркелыч Нефедов, который, собственно, и владеет всем огромным домом, по нему и названным нефедовским.