Восемь обезьян

В кабинет вошла Полина с бельевой веревкой в руках. Надежда перекатила Маркела на бок, завернула его руки за спину и крепко связала их настоящим морским узлом, который научил ее вязать бывший сослуживец Валя Голубев. Валя когда-то в молодости служил на флоте и вечно рассказывал военно-морские байки, однако узлы вязал классно и Надежду в свое время научил. Надежда подумала немного и связала еще и ноги, обмотав их покрепче. Веревка у Полины была прочная и длинная, на все хватило.

Она как раз закончила вязать Маркела, когда он застонал и открыл глаза.

— Где я? — спросил он, запинаясь и хрипя.

— О, Кеша очухался! — обрадовалась Надежда. — Как ты после вчерашнего, головка не болит? Да я еще тебя приложила, на старые-то дрожжи!

Маркел молчал. Глаза его удивленно обежали комнату и сфокусировались на керамической обезьянке, которая стояла на письменном столе.

— Ой, вот же она! — обрадовалась Полина. — Нашлась! Господи! — умилилась она. — До чего же на дядю Гришу похожа! Вот он так же все сидел да в лупу что-то мелкое рассматривал…

— Дай мне ее, дай… — прохрипел Маркел и попытался встать. Ничего у него не вышло со связанными руками и ногами.

— Ага, сейчас, разбежалась! — процедила Надежда. — Ты давай не теряй время, подробно рассказывай, за каким бесом тебе эти обезьяны понадобились!

— Отдай мне ее! — Маркел сверкнул глазами. — Я за нее три года на зоне отсидел!

— А мне-то что, — Надежда пожала плечами, — больше тебе скажу, ты скоро опять на зону попадешь, за тобой такой хвост тянется. Так что поможет тебе только чистосердечное признание. Давай начинай, а то время дорого, скоро за тобой приедут.

— Пошла ты! — Маркел грязно выругался.

— Ах, вот ты как? — рассердилась Надежда и взяла в руки обезьяну. — Что бы мне с ней сделать?

— Не трогай ее! — заорал Маркел. — Она ценная… я за ней столько гонялся…

— А мне плевать! — заорала Надежда и распахнула окно. — Вот мы ее сейчас с шестого этажа бросим, и разобьется она на мелкие кусочки! И то, что в ней, скатится в люк, и никогда ничего не найдут! Ой, падает… — Надежда свесилась из окна.

— Не смей! — заревел Маркел раненым буйволом.

— А тогда говори! — Надежда подняла обезьянку и покрутила рукой, как показывают маленьким детям „шарики-фонарики“.

— Ну ладно. — Маркел задышал тяжело.

— Только не врать! — строго предупредила Надежда. — А то я ее выброшу!

— Значит, три года назад, как раз в сентябре, еще детишки в школу шли, значит, приходит ко мне Ринатка и говорит. Ринат — это друган мой бывший, мы с ним…

— Знаю, вы с ним доверчивых лохов обманывали по мелочи, — вставила Надежда.

— Вот именно что по мелочи! А тут приходит он и говорит — так, мол, и так, один мужик хочет нас нанять для серьезного дела. Я говорю — что за мужик, какое дело, бабу, что ли, какую ограбить? Потому как Ринатка по этому делу был хорош, любую бабу мог обработать, верили они ему сразу же.

— Да уж знаю… — процедила Надежда, — видела одну такую…

— Знаешь, так чего спрашиваешь, — огрызнулся Маркел, но Надежда сделала вид, что бросает обезьяну, и он продолжил: — Ну, Ринатка отвечает, что мужик этот с виду серьезный, и главное — большие деньги обещает за монету.

— Какую монету? — напряглась Надежда.

— А я знаю? Ринатка тоже у того мужика поинтересовался, а тот и говорит, что не его это дело. Описал монету, маленькая такая, старинная, с одной стороны птица гравирована, в когтях держит солнце, а с другой — мужик какой-то косоглазый. Монета эта в квартире у двух стариков, они хоть и старые, но не бедные, много всякого добра у них в квартире. Но мужику нужна только монета, за это он отвалит нам большие деньги. Я тогда как-то засомневался, мы, говорю, по таким делам никогда раньше не работали, все больше по мелочи. Вот именно, Ринатка говорит, надоело по мелочи. И бабы эти все до смерти надоели, хочу денег заработать и свалить отсюда куда подальше.

— Как будто его там с оркестром ждали, — фыркнула Надежда.

— Ну, пошли мы к тому мужику уже вдвоем. Мужик какой-то странный, стремный, ясно, что не русский, и вообще не наш. Смуглый такой, не то загорелый, не то просто кожа такая, глаза какие-то странные, и разговаривает как-то непривычно…

— С акцентом?

— Да нет, плохо по-русски разговаривает, иностранец, в общем. А Ринатка и говорит, что это хорошо, мы-то у себя дома, а он наших порядков не знает, так что будет себя тихо вести. Значит, сговорились мы о цене, Ринатка еще больше запросил, тот согласился. Сказал он нам адрес этой квартиры, сунулись мы сюда вроде как на разведку. Посмотрели на дверь — дохлое дело. Дверь серьезная, замки опять же — автогеном не разрежешь. Ну, Ринат говорит, тут с наскоку ничего не сделаешь, будем по другому плану действовать.

— Так это что же получается? — заговорила Полина, до того молчавшая как каменный сфинкс. — Это, выходит, ты дядю Гришу убил? Ах ты, паразит, злодей! — Она схватила валявшийся на полу нож, что принес с собой Маркел. — Да я же тебя сейчас на куски разрежу! В капусту нашинкую и солью присыплю!

— Это не я! — Маркел в ужасе пытался отползти в сторону, но ему это не удалось. — Это Ринат!