Восемь племен

— Ты, желавший умереть, ты знаешь, что смерть сильнее всего,— сказал Ваттувий.

Ваттан утвердительно кивнул головой.

— Смерть сильна, — продолжал Ваттувий. — Мертвецы могут много. Кто не боится приблизиться к ним, может отнять часть их силы и присвоить себе...

Изменчивая природа дикого шамана уже перешла от наивного поклонения живой природе к мрачному увлечению-магическими колдованиями.

На лице Ваттана опять отразилось недоверие.

— Враки все! — проворчал он прежним тоном.

— Зачем я стану обманывать тебя? — настаивал шаман. — Есть одно колдовство, — я научу тебя. Старое средство, даже нынешние старики не знают.

— Какое? — опять спросил Ваттан.

— Свет забыл его, ибо оно опасно, — продолжал Ваттувий пониженным голосом. — Все равно как через обрыв переходить по жердочке. Пройдешь — твоя взяла; сорвешься — голову разбил! Ну да тебе не страшно! — прибавил он тихо и как будто про себя.

— Правда! — сказал Ваттан с чем-то вроде интереса в глазах.

Оригинальная идея рискнуть головой, чтобы приобрести загадочное средство, соблазнила его, как последняя ставка игрока. Опасение, звучавшее в голосе дикого шамана, было до такой степени необычно, что оно заинтересовало даже его каменное равнодушие.

Хитрый Ваттувий, быть может, рассчитывал на это со своими таинственными и важными ужимками.

— Какое колдовство? — спросил Ваттан. — Ну, говори!

— Не надо! — замахал руками шаман.— Теперь день, лес слушает... Придет полночь. Я научу тебя... Пойдем в шалаш; нам нужно готовиться.

Он заставил племянника подняться с земли и повел его на опушку кустарника, где стоял их походный шалаш и были спрятаны запасы под дерном.

— Смотрите же! — сказал вдруг Ваттан. — Не шути со мной. Либо чтобы вышло по-моему, либо конец.

Мрачный огонь вспыхнул в его глазах.

111

— Не шути со мной, — прибавил он с угрозой. — Черти страшны, а я еще страшнее черта.

Он схватил своими крепкими руками ту самую ветвь, на которой пытался удавиться, и вдруг выдернул ее из земли с частью корня и с целой сетью молодых побегов, зеленых сверху и засыпанных снизу землей.

— Увидишь! — сказал Ваттувий.

Лицо дикого шамана имело напряженное и как бы прислушивающееся выражение. Ваттан шел за ним сзади с лицом человека, который внезапно проснулся от сна, и по дороге каждый раз протягивал руку, схватывал и ломал толстые ветви и вырывал из земли целые кусты, движимый стихийной силой разрушения.

В полночь того же дня, когда птицы и звери крепко спали и только месяц смотрел белым взглядом на росистую землю, Ваттан и Ваттувий поспешно шли вперед по узкой тропинке между кустами. Горная река попалась им навстречу. Они сняли обувь и, перепрыгивая с камня на камень, стали перебираться на небольшой остров, со всех сторон опоясанный мелкими струями разветвившегося течения.

— Здесь! — сказал Ваттувий, ступив на сухую землю. — Сделаем, как я сказал тебе.

На острове не было кустов, но он весь порос густой травой по пояс человеку.

Они разошлись в стороны и, очутившись на разных концах острова, стали почти одновременно снимать с себя одежду. Скоро оба они стояли совершенно нагие, сняв с себя даже шейные амулеты. Ноги их скрывались в траве, но верхняя часть их тела белела в лунном свете. Прежде чем начать колдование, Ваттувий посмотрел на месяц.

— Солнце мертвых, — громко сказал он, — светило злых духов, посмотри благосклонно на мои злые мысли!..

Он сам не знал, верит ли он или нет в силу заклинания, но ему непременно хотелось, чтобы эта ночь дала, Ваттану настоящее средство для чар.

— Ка! Ка! Ка! — закричал шаман, искусно подражая призыву песца и подавая условный знак.

Оба они упали на четвереньки и поползли к середине острова, почти совершенно скрываясь в траве.

— Ка! Ка! — кричал Ваттувий.

112

— Ка! Ка! — вторил ему с противоположной стороны более густой голос Ваттана.

Они представляли песцов и для большого сходства ползли на трех конечностях, волоча за собой одну ногу, как хвост.

В середине острова была небольшая круглая ложбина с влажным дном, густо поросшим хвощами и осокой. В осоке лежал прошлогодний труп, почти совершенно объеденный воронами и песцами. Трупы были редки в этой части тундры, ибо оленные люди сжигали своих мертвецов. Ваттан даже не мог сообразить, чье именно тело лежало на острове. В минувшем году по стойбищам ходил Дух Колотья, и во время осенних кочевок пастухи из разных лагерей ослабевали на пути и пропадали без вести.

Они остановились перед трупом с разных сторон. Лицо мертвеца было обращено к Ваттану; щеки его были совершенно объедены, но на голове присохла большая черная прядь волос. Мертвец, по-видимому, сердился. Рот его сердито оскалился, и пустые глаза напряженно смотрели прямо в лицо Ваттану.

— Месяц, смотри! — громко сказал Ваттувий. — Это не покойник, это ее любовник. Она не девушка, а полевая телка. Трупным запахом наносит на нее от ее прежней любви, она убегает стремглав, бежит по нашей тропе, чтобы стать нашей добычей!..

Они подползли к трупу совсем близко и нагнулись над этими черными, полуобглоданными костями.

— Ну! — нетерпеливо шепнул Ваттувий.