Восемь племен

— Нельзя! — сказала она бесповоротным тоном, — Олений бог не даст счастья. У меня нет братьев. На мне очаг, и дом, и святыня. Мне нужен прочный товарищ, чтоб семейное тавро не стерлось с оленей…

— Зачем ты хочешь впрячь меня в нарту? — с упреком спросил Гиркан.

— Ты этого не понимаешь! — возразила девушка задумчивым и как будто даже безнадежным голосом.

Гиркан опять тряхнул головой.

— Дикий бык ходит в домашнее стадо, — хвастливо сказал он, — но важенки его любят лучше всех.

— Уйди! — сказала девушка с внезапной ненавистью. — Бродяга! Волчий сын!

Она ускорила бег, но, видя, что Гиркан не отстает, круто повернула назад к товарищам, бегущим сзади. Но молодой Одул поймал ее за руку и сделал попытку привлечь к себе. Она не вырывалась, но сплела свои пальцы с пальцами дерзкого ухаживателя, и вместо любовного пожатия Гиркан почувствовал, что она изо всей силы крутит и ломает его руку. Мускулы его сами напряглись навстречу. Оба они остановились; началась молчаливая борьба двух сплетенных рук, как будто они пробовали, чья сила больше.

Минута или две прошли в этом странном и молчаливом поединке, потом Гиркан, видя, что ему не перегнуть маленькой руки Мами, крепкой, как скрученные жилы оленя, внезапно наклонился к ней и дерзко поцеловал ее в губы. Пальцы, Мами разжались, Гиркан высвободил руку, обнял ее и прижал к себе.

— Пусти! — с криком вырвалась Мами. — Ваттан, Ваттан!

Она решительно пустилась бежать назад, громко повторяя имя молодого оленевода. Она полуинстинктивно сознавала, что в мужественном и полном сил юноше оленного племени живет такое же глубокое уважение к стаду и его святыням и что союз с ним даст ей прочную опору, а быть может, хотела также напомнить хвастливому чужеземцу, что у него есть соперник, и еще такой опасный, как молодой победитель сегодняшнего дня. Гиркан, впрочем, нисколько не смутился и, видя, что девушка не перестает кричать и убегает назад, пронзительно свистнул, чтобы составить ей аккомпанемент, и как ни в чем не бывало побежал сзади.

Глава шестая

Солнце уже взошло, когда молодые люди вернулись на реку, но в стойбищах никто не спал. Девочка, прискакавшая на олене без седла, была так перепугана, что даже не обратила внимания на предложенную пищу. Она все норовила спрятаться в самый темный угол шатра, как побитая собачонка, и жители, не умея извлечь от нее никаких новых сведений, кончили тем, что оставили ее в покое. Ее отрывистые и, бессвязные жесты все же изображали новые ожерелья Всадников, и многие из оленных людей пришли к убеждению, что маленькие Всадники передрались между собой из-за этих новых игрушек. Действительно, мелкие роды Всадников, трусливые перед чужеплеменными, часто вели между собой самые опустошительные войны. Напротив того, члены одного и того же рода жили между собой очень дружно и делили поровну охотничью добычу и даже чужеземные товары. Но жизнь Всадников не была хорошо известна соседям.

Однако теперь весть о вероломном нападении Мышеедов быстро распространилась со стойбища на стойбище и произвела смятение во всех концах Чагарского поля. Подобное нарушение святости места было неслыханно с самых далеких времен, насколько хватала память стариков и рассказы сказочников. Столкновения и даже убийства на игрищах или во время торга случались почти ежегодно, но то были случайные и непреднамеренные вспышки страстей, и Авви, по всей вероятности, смотрел на них сквозь пальцы, ибо не посылал виновникам ни голода, ни мора, и позволял им на будущий год снова беспрепятственно сходиться на ярмарку. Кровавые стычки племен, неоднократно имевшие место на возвратном пути, уже за пределами священного поля, тоже не касались прав Великого Рака, но на этот раз было совершено вероломное нападение в первый же день торга и в пределах вечного мира реки Анапки, и без всякого повода, единственно с целью грабежа. Взаимное недоверие племен внезапно обострилось. Каждый лагерь опасался, что его черед может наступить с минуты на минуту, и подозрительно, старался угадать, какие замыслы таят ближайшие соседи.

Все высыпали наружу из палаток и снежных землянок и поспешно стали приводить в порядок оружие. Мореходы Юит потрясали метательными дротиками и гарпунами и оправляли брони из твердой кожи лахтака[18]. Оленеводы расправляли длинные арканы, которые вместе с копьем были их излюбленным оружием для охоты и войны, приморские жители осматривали палицы и остроги и запихивали в узорчатые колчаны множество стрел самой разнообразной формы. Ительмены доставали из налучней маленькие луки с деревянным ложем, которое давало большую верность стрельбе. Однако никто не думал о том, чтобы наказать Мышеедов за да вероломное поведение. Всадники были чужды и малоизвестны; кроме того, всякое общее предприятие теперь было совершенно невозможно. У всех преобладало стремление к немедленному бегству. Мстительный Рак, конечно, не захочет остаться равнодушным к кровавому святотатству, и можно было ожидать, что, за удалением истинных виновников, гнев его обрушится на первого, кто подвернется под руку.