Восемь плюс один

Весна наступила панически и внезапно, когда однажды утром одновременно расцвели сразу все яблони, и подули ароматные ветры. Все окна раскрылись настежь, и швабры сметали с подоконников пыль, что заняло весь тот день, потому что женщины приступили к уборке своих домов. Меня озадачила моя апатичность. Разве не предполагалось, что солнечный весенний день должен поднять настроение, сделать его ярким и веселым?

Я обернулся на звук шагов, идущий от лестницы. Роджер Луизье поприветствовал меня кислой миной.

— Я думал, что ты тренируешься с «Тиграми», — сказал я.

— Ролли Тремайн, — сказал он. — Не могу его терпеть, — его кулак изо всех сил врезался в перила балкона. — Христ, почему именно ему должен был достаться Гровер Кливленд? Ты бы видел, как он задается, и вдобавок он никому не позволяет прикоснуться к своей перчатке…

Почувствовав себя, как Бенедикт Арнольд, я понял, что мне нужно признаваться в содеянном.

— Роджер, — сказал я. — Это я достал карту с Гровером Кливлендом в Норз-Сайде. И это я продал ее Ролли Тремайну за пять долларов.

— Ты, что — сумасшедший? — в его глазах было отчаяние.

— Мне срочно были нужны деньги.

— Господь… — Роджер стоял, как вкопанный и качал головой. — Зачем ты это сделал?

Я смотрел ему вслед. Он уже был ко мне спиной и начал спускаться по лестнице.

— Эй, Роджер! — окликнул я его.

Он обернулся ко мне с взглядом незнакомца, будто прежде он никогда еще меня не видел.

— Что? — спросил он плоским голосом.

— Мне нужно было это сделать, — сказал я. — Честно.

Он не ответил. Он уже нащупывал на заборе ослабшие доски, которые я ему как-то показал.

Я подумал об отце и Арманде, о Ролли Тремайне и Гровере Кливленде. Мне захотелось исчезнуть, чтобы мой след тут же простыл. Но уйти было некуда.

Роджер отодвинул свободную доску в заборе и проскользнул в щель, а я почувствовал себя предателем. Разве не думаешь, что почувствуешь себя лучше, сделав что-нибудь прекрасное и благородное?

Моментом позже две руки схватились за верхнюю кромку забора, и появилось лицо Роджера.

— Тебе точно нужно было так поступить? — завопил он.

— Да! — крикнул я в ответ. — Это было важно!

Его лицо расслабилось и смягчилось, И я услышал его голос с другого конца огорода мистера Тибодё.

— Ну и черт с ним.

— Увидимся завтра! — завопил я.

Мои ноги, свешивающиеся с перил, снова закачались. Собирающийся сумрак смягчил острую кромку забора, черепицу крыш и отдаленный шпиль церкви. Я еще долго продолжал сидеть, ожидая, когда у меня, наконец, поднимется настроение.

Еще одна девушка Майка

Весь ужас был в том, что о ее пороках я узнал прежде, чем сам Майк. Я не отнесся к этому серьезно, потому что, в конце концов, она была всего лишь ребенком — девятиклассницей, и в отличие от Майка, я не был ею столь увлечен. И, наконец, мне стало жалко их обоих — кого из них больше, я так и не понял. Однако она была всего лишь еще одной его девушкой. Возможно, я ему завидовал. Завидовал его молодости, наблюдая, как однажды, услышав хриплый клаксон, он выбежал на лужайку к друзьям, приехавшим за ним на машине. На дороге стоял алый «MG». И во что было трудно поверить, что в него смогло поместиться столько людей. Машина напоминала некоего монстра со всеми торчащими из него руками и ногами. Новая подружка Майка сидела на заднем сидении. Мы с Элли раньше ее еще не видели. Он начал дружить с ней недавно. Майк всегда знакомил нас с каждой своей новой девушкой неохотно, потому что они появлялись у него и тут же исчезали, вчера они сходили в кино, а через неделю о ней уже никто не мог и вспомнить. Тут я увидел, как она в мольбе навстречу ему распростерла свои руки, и Майк тут же исчез в машине. В окне промелькнула лишь копна длинных темных волос, закрывшая его, и ее приятное лицо. Они спешили на пляж. Мотор взревел, и громкая музыка вырвалась из открытых окон. Взвизгнула резина, и алое тело машины рванулось вперед. За рулем сидел Алекс. Главным в его жизни, очевидно, было удовольствие от страха. В последний момент показался Майк, на прощание махнув нам рукой.

— Счастливые дети, — сказала Элли. Ее голос меня напугал. Я думал, что она была где-то на кухне и занималась обедом.

— Если этот сумасшедший Алекс по дороге их всех не убьет.

— Я бы не хотела снова вернуться в восемнадцать, а как ты, Джерри? — спросила она.

Я подумал о поездке на машине со сладким ветерком, о блестящем на солнце пляже, плещущихся волнах, неистощимой их энергии и девушках в бикини.

— Думаю, что нет, — неуверенно ответил я.

— Врешь, — засмеялась она. — Не рассказывай мне, что твой опасный возраст прошел.

Мы были женаты двадцать один год, и ей все еще удавалось заставить трястись мои коленки, лишь повернув голову и посмотрев на меня искоса.

— Мой возраст всегда был опасным, — сказал я, скорчив ей гримасу привидения.

— Интересно, почему она?

— Что она? — спросил я.

— Последняя подружка Майка?

— Как и все остальные, — ответил я.