Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях

Осознанно ли рабы обманывали религиозные и политические власти, маскируя ориша под католических святых, а затем продолжая поклоняться своим божествам в праздники этих святых? Да, говорит Шойинка. В качестве стратегии они «поставили римско-католические божества на службу божествам йоруба, а затем преклонились перед первыми»³⁰. Возможно, некоторые рабы и не заходили дальше этой стратегии, и только делали вид, будто поклоняются святому Петру, тогда как на самом деле поклонялись Огуну. Однако возможно также, что сантерия, кандомбле и другие родственные им религии, производные от йоруба, развивались рывками, и их союз с католичеством – скорее удобство, нежели хитрость и маскировка. Хотя сегодня многие верующие воспринимают святых как маски на лицах ориша, другие считают и ориша, и святых проявлениями божественности, которая наполняет и тех, и других.

100 миллионов?

Современные потомки этих рабов по-прежнему оберегают обычаи своих предков и практикуют эти обычаи в разных формах и обли-чиях, к которым относятся сантерия (буквально «путь святых», также называемая «лукуми» и «ла регла де оча») на Кубе; кандомбле, умбанда и макумба в Бразилии; «движение ориша», или шанго, в Тринидаде и Тобаго; келе в Сент-Люсии, и, в меньшей степени, вуду в Гаити³¹.

Ориша, как и святые, не гнушаются заботами о нашей зубной боли, наших детях, нашем продвижении по службе и наших любимых

Многие европеоиды и латиноамериканцы, не имеющие родственных связей с Йорубалендом, также причастны к этим традициям; почитатели ориша, когда-то поголовно относившиеся к беднякам, сейчас принадлежат к среднему классу. Эти традиции объединены союзом с католичеством и верностью основным методам поклонения ориша – таким, как гадание, владение духом и телом, а также жертвоприношение. Союз оказался долговечным ввиду поразительного сходства римского католичества и религии йоруба. Обе религии действуют в космосе, в котором главенствует высшая сущность, люди занимают низшее положение, а связь между ними, через пропасть, отделяющую божественное от человеческого, обеспечивают сонмы специализированных посредников. И если интеллектуалы в обоих случаях строят догадки относительно жизни после смерти, обе религии на популярном уровне вносят существенный вклад в повседневную жизнь. Ориша, как и святые, не гнушаются заботами о нашей зубной боли, наших детях, нашем продвижении по службе и наших любимых.

Поскольку у кандомбле, сантерии и родственных им религий нет централизованной организации, официальные данные по численности в диаспоре приверженцев религий, производных от йоруба, неизвестны. Ввиду скрытности йоруба даже неофициальные данные получить непросто, и поскольку эти религии носят клеймо «примитивных» и даже «сатанинских» культов, многие исповедуют их тайно. Вдобавок положение осложняет (ставя под сомнение глубоко укоренившиеся представления о том, как полагается действовать религии) тот факт, что приверженцы ориша, живущие в Новом Свете, не видят необходимости выбирать, кем называть себя – католиком или же сторонником кандомбле, умбанды, макумбы или сантерии.

Кроме того, возникает сравнительно малозначимый вопрос о том, что же, собственно, мы пытаемся подсчитать – тех, кто прошел обряд инициации, и ориша был помещен в их ори? Если да, то результаты подсчетов будут невелики. Или же мы считаем тех, кто обращается к предсказателям с вопросами, касающимися здоровья, работы и любви? Если так, цифры будут довольно существенными. Джозеф Мерфи, профессор кафедры теологии Джорджтаунского университета, пишет, что ему «еще не приходилось встречать кубинца, какой бы ни была его социальная или расовая принадлежность, который не обращался бы хотя бы раз (или, выражаясь еще осторожнее, «не вступал бы в контакт») к жрецам ориша с какой-либо проблемой»³².

Это разграничение, возможно, поможет объяснить гигантский разрыв между данными переписи приверженцев ориша в Бразилии и цифрами, полученными по оценкам религиоведов. Религиозные традиции йоруба особенно прочны в Бразилии, масштабы миграции рабов в которой были больше, чем где-либо в Новом Свете (примерно 4 миллиона рабов в период с 30-х годов XVI века по 50-е годы XIX века), а соотношение рабов к свободным гражданам оказалось наиболее высоким. Когда в середине XIX века работорговля прекратилась, рабы составили более трети общего населения Бразилии и большинство жителей в крупных городах – таких, как Рио-де-Жанейро и Салвадор. В итоге поклонение ориша в Бразилии «чрезвычайно распространено» – «это часть массовой культуры, бразильский образ жизни»³³.