Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях

Чрезвычайно широкое понятие «ли» относится и к ритуалам, например свадебному, и к ритуализированному поведению, то есть к манерам, этикету, даже к языку жестов. Во время встречи с ее величеством королевой Елизаветой II в Букингемском дворце через несколько недель после инаугурации 2009 года президент США Барак Обама подарил королеве iPod – эта широко раскритикованная оплошность продемонстрировала полное отсутствие представлений о «ли». «Ли» также определяет правильное поведение по отношению к родителям: «При жизни родителей служить им, следуя ритуалу. Когда они умрут, похоронить их в соответствии с ритуалом»²¹. Эти правила также распространяются на явно приземленные вопросы о том, как надлежит смотреть, слушать, говорить и двигаться – «не смотреть, если это не предписано правилами («ли»), не слушать, если это не предписано правилами, не говорить, если это не предписано правилами, не двигаться, если это не предписано правилами»²². «Ли» предписывает тактично осведомляться о здоровье своих родителей. Согласно «ли», надлежит держаться прямо, стремиться к богатству, не нарушая правил. Ждать, когда учитель выскажется первым. Оказывать радушный прием гостю и усмирять гордыню.

Согласно учению о Середине, «ли» – это умение избегать крайностей и в мыслях, и в поступках, умеренность в удовольствиях, и в целом движение по сбалансированному и гармоничному Небесному пути. Это склонность больше слушать, чем говорить (китайский иероглиф «мудрец» – это большое ухо и маленький рот). Это умение медленно есть, наливать чай так, как полагается, прихлебывать суп бесшумно. Знание, как следует одеваться на свадьбу или на похороны, – это тоже «ли». И умение быть внимательным к окружающим – не включать свой бумбокс на полную громкость в подземке, не проходить в зал кинотеатра в обход очереди, – тоже «ли». Словом, «ли» – это проявление почтительности во всех ситуациях и отношение к заведомо обычному общению, как к священным церемониям²³.

Подобно мусульманам, которые считают жизнь Мухаммада примером того, как надо жить, конфуцианцы выбирают Конфуция образцом для подражания. Читая «Лунь юй», конфуцианцы обращают внимание не только на слова, но и на поступки Конфуция – на то, как он «вручал подарки, учил, ел, посещал храм, как совершал самые обычные повседневные действия»²⁴. Все это помогает взращивать в нас человечность и в то же время действует подобно социальному клею, создающему общество и поддерживающему порядок в нем. Именно «ли» превращает заурядного человека в совершенного. Именно благодаря «ли» жизнь в обществе протекает гладко, между Небом и человечеством воцаряется гармония.

Между конфуцианцами идет давний, непрекращающийся и относящийся к категории «курица или яйцо?» спор о том, что считать основой основ – «жэнь» или «ли». «Ли» вызывает «жэнь»? Или «жэнь» порождает «ли»? Согласно широко распространенному мнению, обе эти концепции занимают центральное место в конфуцианской традиции, следовательно, разумнее всего считать их неразрывно связанными, двумя сторонами одной и той же медали. «Ли» – это проявление «жэнь» в мире. Но ритуал и приличия в свою очередь придают нам человечность. Вместе «ли» и «жэнь» создают гармонию в отдельно взятом человеке, обществе и космосе.

И умение быть внимательным к окружающим – не включать свой бумбокс на полную громкость в подземке, не проходить в зал кинотеатра в обход очереди, – тоже «ли»

Конфуций выглядит высоконравственной личностью, моралистом, и он действительно был таковым. Его всецело занимал вопрос о том, как следует жить. Он верил, что человеку от природы присуща нравственность, значит, стать нравственным – это стать самим собой. Однако и мистика была не чужда Конфуцию. Подобно Сократу, он обладал достаточным интеллектом и смирением, чтобы осознавать пределы собственной мудрости. Однажды Конфуций дал такое определение знанию: «Зная что-либо, считай, что знаешь; не зная, считай, что не знаешь»²⁵. По меньшей мере в одном случае он отдал дань уважения молчанию. После того, как Конфуций признался, что предпочитает молчание разговорам, встревоженный ученик спросил, что же он и его товарищи, другие ученики, будут передавать. Отказавшись от своего намерения больше не говорить, Конфуций ответил: «Разве Небо говорит? А четыре времени года идут, и вещи рождаются. Разве Небо говорит?»²⁶.

Мэн-цзы И Сюнь-цзы

После смерти Конфуция в его учении преобладали голоса двух великих мыслителей и соперников, Мэн-цзы и Сюнь-цзы, сыгравших в своей традиции те же роли, которые несколько столетий спустя играли в иудаизме два раввина-спорщика Гиллель и Шаммай. Хотя Мэн-цзы часто называют идеалистом, а Сюнь-цзы – реалистом, эта оценка уводит от вопроса, над которым ломали голову оба: действительно ли