Восемь смелых будённовцев

Зов трубы поднимал драгун с коек. В горах эхо повторяло сигнал. Драгуны бежали к речке, умывались ледяной водой и шли на занятия.

Иногда вместо стрельб и ружейных приёмов вахмистр обучал драгун пению.

— От песни, — говорил Хестанов, — за версту лихостью должно нести. Уразумели?

— Так точно, — отвечали драгуны.

— От русской песни турок штаны должон потерять. Уразумели?

— Так точно, уразумели, господин вахмистр!

— Запевай! Фронтовую!

Запевала начинал:

Из-под. кочек, из-под пней
Лезет враг оравой.
Гей, драгуны, на коней
И айда за славой!

— Всем петь! Ну! — командовал вахмистр, и все драгуны подхватывали:

Гей, драгуны, на коней
И айда за славой!

И снова затягивал запевала:

На врагов, чертям назло,
Налетим мы бурей,
Это наше ремесло —
Целоваться с пулей.

— Всем петь. Ну! — приказывал вахмистр.

И все пели:

Это наше ремесло —
Целоваться с пулей.

В это утро Хестанов проснулся в плохом настроении. Накануне он выпил лишнего, и надо было опохмелиться. Денег не было и негде было достать. Он приказал Будённому доучить с драгунами фронтовую песню, а сам напился чаю и пошёл на коновязь.

Дневалил по коновязи тихий солдат Кузьменко.

Хестанов вспомнил, что вчера просил у Кузьменко денег на табак и тот сказал, что у него денег нет.

Кони мирно жевали овёс. Только Испанец, повернув голову к вахмистру, сердито на него покосился.

Вахмистр отскочил:

— Чего глазищи вылупил, чёрт испанский? — Он споткнулся и чуть было не упал. — Накидали всякой дряни на дороге! — выругался он. И заорал на дневального: — Ты нарочно мне под ноги накидал всякой дряни?

— Никак нет, господин вахмистр, — испуганно ответил Кузьменко. — Как можно нарочно…

— Ах, не нарочно? Не нарочно? Не нарочно? — Усики вахмистра поднялись как стрелки. — Я тебе покажу!

И, размахнувшись, Хестанов ударил Кузьменко.

Тот закрыл руками лицо и заплакал.

Это ещё больше распалило Хестанова, и он ударил дневального со всей силы.

Вдруг Испанец заржал. С опаской от него отшатнувшись, Хестанов ушёл с коновязи.

Драгуны лихо чеканили:

Ты судьбине не перечь,
Не кручинься слёзно,
Всем придётся в землю лечь
Рано или поздно…

Кузьменко вбежал в палатку и упал на койку ничком. Все услышали, как он плачет.

Будённый оборвал песню, подошёл к драгуну, тронул за плечо:

— Кто тебя, Кузьменко? Говори, не бойся.

— Жить не даёт, денег просит. А у меня денег нет, где я возьму? — бормотал солдат.

— Так тебя, значит, вахмистр? — спросил Будённый.

— Конь Испанец его покалечил, — услышал Будённый скрипучий голос и увидел неслышно подошедшего вахмистра. — Кузьменко — неосторожный солдат. К Испанцу подошёл на близкое расстояние. Не раз я его упреждал — не подходи.

— Конь Испанец? — переспросил Будённый.

— А ты, унтерцер, проводи занятия! — закричал Хестанов. — Почему беспорядок?

— Устав бить не дозволяет, — тихо сказал Будённый.

— Что мне устав? Я сам себе устав! А ты что? Бунтовать солдат?

— Солдат — человек, — твёрдо сказал Будённый.

— Да я тебя в пыль разотру! — заорал Хестанов и замахнулся на Семёна Михайловича.

Но Будённый перехватил его руку и сам тяжело ударил Хестанова по лицу. Тот упал. Но тут же вскочил на четвереньки и заорал:

— Бунт! Бунт!

Он побежал, озираясь на молчавших драгун. И долго они ещё слышали истошный крик вахмистра:

— Убил! Убил! Бунт!

— Пропадёшь, Семён Михайлович, — сказал один из драгун. — За такое — полевой суд.

— А за что пропадёт? — воскликнул другой. — За то, что за нас вступался? Кузьменко в обиду не дал?

Драгуны зашумели. Они от всей души хотели спасти любимого унтера.

Бойкий Васильков шлёпнул по лбу ладонью:

— Братцы! Придумал!

Солдаты зашептались…

Вскоре Хестанов вернулся. Щека у вахмистра покраснела, вспухла и была повязана носовым платком, голубым с белыми крапинками.

— Взвод! Смирно! — заорал он, подбегая.

За вахмистром шёл взводный командир, ротмистр. Драгуны замерли. Замер Будённый.

— Драгуны! — выкрикнул ротмистр визгливо. — В моём взводе совершено страшное злодейство. Подчинённый поднял руку на своего начальника. Унтер-офицер Будённый, три шага вперёд!

Будённый вышел на три шага вперёд.

— Отвечай! Ну? — спросил взводный.

— Ничего не знаю, ваше благородие, — отчеканил Будённый.

— Запираешься? Хоменко, два шага вперёд! Ты что скажешь?

— Ничього не кажу, ваше благородие, — ответил Хоменко.

— Покрываешь?

— Кого? Не знаю, про що пытаете. Ничього не бачив, ваше благородие!

— Не бачил? Два шага назад! Васильков! Два шага вперёд! Расскажи ты! Ты видал?

— Никак нет, ничего не видал, ваше благородие! — отрапортовал Васильков.

— Так кто же, по-твоему, вахмистра побил? Святой дух? Я тебя, Васильков, спрашиваю: святой дух?

— Дозвольте доложить: помрачение нашло на господина вахмистра. Як навесили торбы на лошадей, господин вахмистр проходили по коновязи. Не остерёгшись коня Испанца, получили копытом по морде!

— Смеёшься?!