Восемь волшебных желудей

Однажды в роще они набрели на участок выгоревшей травы.

– От костра, видно, загорелась, – сказал дедушка. – Трава сухая. Кто ж это додумался в такую пору с огнём шутить!

– А вдруг тут желудята были?! – ужаснулась Женя.

– Ну что ты, внученька! Зачем предполагать самое плохое. Я верю: всё будет хорошо.

Да и сама Женя почему-то была уверена, что желудята всё-таки найдутся. Эх, узнать бы только, где они!

Но спросить не у кого. Щеглик совсем куда-то пропал. Карра будто поглупела. Долбит носом свою кормушку, и только. А если очень пристанешь к ней с вопросами, каркнет недовольно и улетит, так и не поев как следует.

Один Генка Бездумкин хвастается, что знает, где прячутся желудята.

– Завтра поймаю их и посажу в клетку. Вот тогда они у меня запляшут! – говорил он Жене. – А тебе их не найти. Даром только в рощу бегаешь.

Когда Генка в третий раз повторил эти слова, Женя поняла: ничего-то он не знает, просто хочет её позлить.

Подошло первое сентября. Начались занятия в школе. Всегда весёлая и общительная, Женя теперь часто грустила. Посмотрит на рощу, мокнущую под дождём, и вздохнёт: «Как там мои желудятки? Ведь холодно же и сыро. Неужели я их никогда-никогда больше не увижу?..»

Отшумели ноябрьские праздники. Утром крыши белели от инея. Замерзала вода в лужицах. С неба срывались первые снежинки. Всё ближе зима. И всё меньше надежд оставалось у Жени.

* * *

Бездумкин, конечно, говорил Жене неправду. Он не знал, где прячутся Желудино и его братья. Но злопамятный Генка дал себе клятву, что обязательно разыщет желудят и отомстит им.

Он и правда приготовил железную клетку-крысоловку, в которую решил посадить желудят, когда их поймает. И ещё сделал из крепкой капроновой сетки сачок с длинной ручкой. Таким сачком если накроешь, так уж ни за что не вырвется.

Генка брал с собой клетку и сачок каждый раз, когда отправлялся в рощу. Но ему не везло: то знакомые мальчишки увяжутся, то встретит ребят из детсада, бегающих между деревьями. Как пристанут с расспросами: «А зачем клетка?.. А кого ты ловить будешь?..» И приходится возвращаться ни с чем.

Но на этот раз всё было спокойно. С крысоловкой под мышкой и сачком в руке, никем не замеченный Генка добрался до рощи и двинулся по тропинке, ведущей к Большому Дубу. Шёл он медленно, низко пригибаясь к земле. Вглядывался в каждый пучок травы, раздвигал ветки кустов, ворошил сачком опавшие листья.

Вокруг то и дело что-то шевелилось, прыгало, мелькало. Генка бросался из стороны в сторону. Но это оказывались либо кузнечик, либо большой жук, либо юркая ящерица.

Генка злился на всё. На то, что ушёл из дому не позавтракав и теперь ужасно хотелось есть. Злился на солнце, которое уже поднялось высоко и пекло макушку. На то, что рубашка прилипла к спине, на боль в пояснице от постоянных нагибаний. Он грозил невидимым желудятам кулаком и шептал:

– Ну погодите! Поймаю – голову оторву!

И вдруг среди редкой травы он увидел что-то округлое, тёмно-коричневое. У Генки перехватило дыхание. Наконец-то!

Он поспешно зарядил крысоловку, чтобы тотчас бросить в открытую дверцу свою добычу. Подкрался, взмахнул сачком, дрожа от нетерпения, подсунул под него руку и… увидел на ладони обыкновенный полусгнивший жёлудь.

Генка в досаде так хватил им о дерево, что жёлудь разлетелся надвое. И тут же у ног заметил ещё несколько полусгнивших желудей. Глянул вверх и увидел, что стоит под двумя молодыми дубками с изъеденными гусеницами листьями.

При одном воспоминании о гусеницах у Генки сразу зачесались и грудь, и шея. Он отскочил в сторону, стал брезгливо отряхиваться и вдруг вздрогнул от громкого крика.

– Карр! Карр! – кричала большая чёрная птица с верхушки молодого дуба.

Генка замахал на неё руками. Но птица не испугалась. Она перелетела на другое дерево и закричала ещё громче.

«Жаль, рогатки нет! – подумал Генка. – Я бы тебе показал!» И тотчас увидел свою рогатку с красными резинками, висевшую высоко над головой на тонкой ветке гледичии.

Он с удивлением огляделся вокруг. Так ведь это та самая полянка! Вон и яма, в которую он тогда попал, и рогатка…

А птица не унималась. Громко оповещала обитателей рощи, что Генка Бездумкин здесь, что он охотится за желудятами.

– Я тебе заткну глотку! – яростно грозил Генка. – Сейчас вот собью рогатку.

Он прицелился и запустил сачком с тяжёлой железной ручкой. Со свистом рассекая воздух, сачок взметнулся вверх, но в цель не попал, а, падая вниз, напоролся на острую колючку гледичии и прочно повис рядом с рогаткой.

– Каррр! Каррр! – насмешливо кричала галка.

Генка неистовствовал. Чем бы бросить в эту носатую дрянь? Ничего под руку не попадалось. Тогда он схватил крысоловку, замахнулся и… пружина щёлкнула, железная дверка захлопнулась и так прижала пальцы, что из глаз брызнули слёзы.

– Карр! – прокричала галка и улетела. Кое-как высвободив руку, Бездумкин всю злость перенёс на крысоловку. Он ругал её, пинал ногами.

– Ах, ты так?! Ну теперь всё! Не жить тебе, подлой! – и кинулся сгребать в кучу сухие листья.

Потом швырнул на них виновницу – крысоловку и чиркнул спичкой. Взметнулось пламя.