Восемь жизней

Не прошло и пяти минут с момента запроса, как Илья Ломейко сообщил товарищам неутешительные сведения — очередные пятьсот евро получила гражданка Дударенко, о внешности которой почтовая служащая не смогла сообщить абсолютно ничего. То ли расчетливая Виктория Альбертовна заметала следы, то ли просто стечение обстоятельств, но переведенные суммы она получала в разных окошках у разных кассирш. Естественно, никто не заметил ни как она прибыла на главпочтамт, ни как его покинула. Раздосадованный Андрей плотно припечатал ладонь к столу и тяжело выдохнул:

— В молоко.

— Здесь тупик, — согласился с его выразительным взглядом Комбат. Пожалуй, Тамара, мы свяжемся с вами чуть позже, а сейчас решим одну неотложную проблему, — Борис указал глазами на юношей, опустивших носы в высокие стаканы с кислотно окрашенным содержимым.

— Тома, не трепаться! — одними губами произнес Илья. — Вообще ни с кем не обсуждать нашу встречу! — Спокойная, не соответствующая содержанию фразы интонация, сделала предупреждение угрожающим.

Сбитая с толку женщина быстро закивала, на ходу проглотила остатки апельсинового сока и жестом показала брату, что будет ждать его звонка. В дверях она чуть «притормозила» и бросила на Андрея очень призывный взгляд. Но тот не заметил ее неуместного кокетства.

— Едем немедленно — покажете, где высадили мальчика, — Рублев повернулся к молодым людям. И его вид, и тон ясно давали понять, что отговорки типа «я еще не допил» или «мне надо по маленькому» не принимаются. Тем не менее Полосатый, у которого еще гуляли в голове остатки дури, попробовал капризничать, как обиженная восьмиклассница.

Комбат терпел не более десяти секунд, давая парню шанс одуматься. Потом просто вышиб из-под жеманника стул точным ударом ноги. Тот, не сообразив, что случилось, звонко хлопнулся на пятую точку. В заднем кармане его неприлично облегающих штанов что-то противно хрустнуло. В этот же миг Борис Иванович схватил красавчика за ворот, приподнял, тряхнул и швырнул, как отшвыривают нашкодившего кота. Тот приземлился на четыре конечности, но без кошачьего изящества и достоинства. На лице его читался ужас. Короткую поучительную сцену дополнил Андрей, уже занесший ногу, чтобы припечатать задницу ползущего. Но, то ли вспомнив о его девичьих замашках, то ли просто пожалев, топнул тяжелым ботинком по полу рядом с «пострадавшим». Кудрявый, как ни странно, наблюдал, как учат уму-разуму его товарища без признаков сострадания. Выражение его лица было скорее скучающим, чем заинтересованным.

Кто откровенно любовался происходящим — так это бармен и официантка. Сладкая парочка давно им не нравилась.

Ломейко сел за руль служебного автомобиля, Комбат рядом. Юношам пришлось потесниться, чтобы Андрей поместился третьим на заднем сиденье. Ярко-красная машина, на которой они приехали в «Нептун», так и осталась на парковке.

— Я в «Жигулях» ни разу не ездил! — искренне ляпнул Кудрявый, но сразу осекся.

Дорога петляла, увозя товарищей и их гидов на поиски Пети.

— Темно уже, найти следы будет трудно, — вслух рассуждал Комбат. — Но позиции, где вы подобрали мальчика и где высадили, укажете точно, ни метра погрешности!

— Я забыл уже, — скулил Полосатый, но Кудрявый внимательно смотрел в окно. Было ясно, что он, выражаясь протокольным языком, готов сотрудничать.

— Здесь, точно тут он вышел — я холм запомнил. Из-за него самолет показался, и ваш пацан поверил.

— Ясно, — Рублев приоткрыл дверь автомобиля и просканировал темноту взглядом. — Сейчас идти туда бессмысленно, пусть луна взойдет. Тем более на рассвете побывали у куста, где нашлись Петины вещи. Теперь можно будет пройти туда «его дорогой».

— А ведь мы почти отсюда утром подымались! Ну и интуиция у тебя, лейтенант! — восхитился Андрей.

— Интуиция есть опыт плюс знания. Отсюда удобней всего к той акации двигаться, — отрапортовал Ломейко. — Теперь давайте посмотрим, где они подобрали мальчика…

— Это будет сложнее, но я постараюсь. Миша, мы же от тебя ехали? Напрягись, припомни! «Жигуленок», развернувшись, помчался по серпантину вниз, к морю.

Миша, как большая кукла, молча хлопал ртом и глазами. С тех пор как Комбат провел с ним в баре воспитательную работу, он стал немногословен. Поглядывал то в окно, то на приятеля, но совершенно пустыми, бессмысленными глазами. Было видно, что он действительно мало что помнит и вряд ли может дать толковую информацию.

— Кажется, на этом месте. На повороте. Малыш шел в направлении города. Знаете — от Мишиного КП; от шлагбаума до этого места километра полтора-два. Думаю, ребенок откуда-то из «Катерины» шагал.

— Придется, Миша, тебе всю нашу компанию к себе позвать, — спокойно произнес Подберезский. — Мы у тебя заночуем, а поутру рекогносцировку проведем — было ли кому нашего пропавшего в гости звать?

Миша в очередной раз шлепнул пухлыми губами. Он понимал, что выбора у него нет.