Восемь жизней

Саша же сразу повернулся к Мухину:

— Дай чистый лист и ручку или карандаш!

— Сию минуту! — приподнялся тот над стулом, но, встретившись с гневным взглядом Ильи Ломейко, плюхнулся обратно и произнес: — В тумбе под зеркалом, в нижнем выдвижном ящике!

Илья принес «инструменты», и на листе мгновенно появилось знакомое детское личико, но не анфас, как на предыдущем изображении, а в профиль.

— Вот, может, вспомнишь, халдей! — парень подвинул листок привратнику.

Тот пожал плечами, покачал головой, не выказав никакой обиды на позорное прозвище. Такого ребенка он не видел.

Илья же даже плечами передернул, но вмешиваться не стал. В конце концов, парень прав — халдей Мухин и есть, добровольно выбрав такую долю.

— Здесь у нас не сельское подворье, соседи через плетень друг к дружке не заглядывают — стенки толстые, — загнусавил Миша.

— Как ни печально, он прав, — поддержал его художник.

— А я готов поговорить с коллегами, — предложил Мухин.

— Это по халдейскому цеху, что ли? — Миша жеманно захохотал, закатывая глаза и желая угодить товарищу, который явно охладел к нему после встречи с грубыми чудовищами в камуфляже.

И Мухин снова не заметил оскорбления, проглотил и не подавился.

— У меня есть несколько знакомых, которые работают в других домах поселка. Возможно, кто-то слышал или знает о таком ребенке. Если позволите — портрет поближе рассмотрю.

— Бери себе, — подвинул к нему лист Рублев, но мужчина покачал головой, только внимательно вгляделся в картинку. Проявлять излишнее усердие в присутствии хозяина он не решился.

— Илья и Мухин останутся здесь, а мы с вами, красавчики, проедем по всему вашему буржуйскому поселению. Я должен знать, где шлагбаумы, где без них можно обойтись… — Комбат уже понял, что внутри этой усадьбы время терять нечего. Андрей кивком согласился с командиром — дескать, правильное решение.

Полоска неба над горами стала светлеть, когда одни из ворот элитного бунгало выпустили неприметную машинку отечественного производства. За рулем сидел никому не знакомый здоровяк, рядом с ним заплаканный, бледный и злой наркоман Миша. Заднее сиденье занимала похожая парочка, только чуть менее колоритная: здоровяк был помоложе, парень рядом с ним — не столь агрессивно настроенный, больше похожий на товарища, чем на пленника.

«Жигуленок» неторопливо следовал по переплетенным улицам, роль которых сводилась к тому, чтобы быть подъездными путями к богатым домам. Тридцати минут хватило, чтобы получить полное представление о том, как организовано пространство в «Катерине Альпик». Теперь при желании Борис Иванович смог бы набросать план территории. На всем пути им никто не встретился, но камеры слежения, штативами вмурованные в стены оград и припрятанные среди ветвей, планомерно отслеживали движение простенького автомобиля, чтобы потом владельцы могли задать вопрос охранникам всех уровней: а это чмо на «Ладе» что здесь вынюхивает?

Прошел еще час, и тот же состав, снова потеснившись в служебном автомобиле Ильи Ломейко, мчался от «Катерины» к «Нептуну». Подберезский хотел было дать голубкам возможность самим подняться в Центральный Сочи, но Комбат рассудил иначе. Оставь их сейчас на Мухина, могут начать родителям трезвонить, охрану вызывать. Пока пыл и злоба поутихнут, пусть будут под присмотром. А там, в родной машине, глядишь, и помирятся.

Друзья убедились, что дорогое красное авто дождалось хозяев на ресторанной стоянке в целости и сохранности. Ломейко, в отличие от Комбата с Подберезским, искренне обрадовался этому факту. Дескать, случись что с барской тачкой, Мишин папаша весь город на уши поставит, никому работать не даст, пока его блестящая собственность не закатится в предназначенный ей гараж.

С рассветом друзья, уже втроем, припрятав верного «жигуля» на обочине под акацией, снова стали подниматься по склону вверх, как и сутки назад. Но теперь они точно знали, что ступают по тому же пути, которым двигался Петя. Рублев и его небольшая команда пристально осматривали каждый свою полосу. Искали любые следы человеческого присутствия. Несколько раз попадались отходы жизнедеятельности собачьего организма, но определить, один пес шарил по зеленеющим кустам или стая, товарищи не умели. Изредка среди ветвей и камней мелькали старые обрывки цветного полиэтилена. Ветер подхватывал их, как перекати-поле, рассевая этот вечный мусор по огромному склону. Карту, полученную взамен на пятьсот Андрюхиных евро, нес Илья, хотя сверяться с ней не было необходимости — маршрут был знаком. Они прошли вверх почти километр, так и не найдя следов путешествия маленького Пети.

— Вот он, «меченый куст», осмотрим еще раз! — скомандовал Комбат.

Все трое сверились с картой и согласились, что это то самое место. Ничего примечательного возле акации не нашлось: ни забытой игрушки, ни потерянного носового платка.