Восемь жизней

— По Discovery больного показывали, из далекой страны, всего в пупырышках! — забормотала Танечка.

— Циркового актера из Индонезии, там целая труппа выступала с изуродованными лицами. Сейчас запретили этот цирк, — добавил Сережа.

— Я их знаю, — внятно произнес Петя. — У папы много фотокарточек, и в компьютере лица есть. Он про них изучает — как таких же делать и еще страшнее. Тетя Марина помогает. Они часто эти картинки обсуждали, когда думали, что я сплю.

— Говори, сынок, рассказывай! — попросила Алена. Столько боли и горечи было в этой просьбе, что никто не решился остановить ее.

— Я черта в лесу встретил, а папа его застрелил. Маленький черт, и живот, как у девчонки. Я потом его фотокарточки видел у папы, когда он мне усы рисовал. Посмотрит и рисует, еще посмотрит — снова рисует. Каждый день почти.

— Какой черт, Петр? — в напряженной тишине вопрос Бахрушина прозвучал, как выстрел.

— Страшный. Еще страшнее тех, что из телевизора. Тетя Марина его лицо положит рядом с этими и говорит: твои ужаснее. Папа радуется.

— А ты? — не выдержала Танюша.

— Я смотрю, но мне никто не нравится. Тетя Марина тогда смешит меня, берет фломастер и разрисовывает. И щеки, и живот, и на ладошках полоски. Говорит — ты самый лучший будешь.

Рублев сжал зубы и кулаки, полковник нахмурился. Раздался глухой звук, все обернулись. Учительница, уронив вилку, сползала со стула на пол. Она была без сознания.

— Вот нашатырь, — первая отреагировала Танечка.

— Я лично займусь этим папой и его подругой, — объявил Бахрушин.

— Смотрите, — вдруг звонко объявил Петя. Вернувшийся голос сейчас интересовал его больше, чем очередная мамина неприятность. — Смотрите в телевизор — самолет вверх летит, и домики на земле все меньше и меньше! Правда, похоже на большие бородавки? Как у циркового дяденьки?

— Ужас, — прошептала Таня и перекрестилась. Рублев не заметил. Он склонился над Аленой, которая медленно приходила в себя.

— Теперь вы мне верите? — прошептала она.

— Всегда верил.

Эпилог

Нанятые Иваном Волошко адвокаты легко убедили суд, что дальше экспериментов на животных дело у хирурга Зернова не зашло. Его направили на принудительное лечение, и спутницу тоже. Светланы тень правосудия и вовсе не коснулась. Раз Кирилл сумасшедший, то его показания об участии бывшей супруги в расчет не принимались.

Вещественные доказательства, найденные в сумках врача Зернова и его подельницы медицинской сестры Левко, таинственным образов исчезли. Никто из профессиональных медиков так и не был приглашен, чтобы оценить содержание стопок записей и гигабайтов фото и видеоотчетов изуверской практики по созданию искусственных монстров. Бумаги улетели в пламя неразобранными, компьютерный винчестер был полностью отформатирован. Господин Волошко запретил жене даже думать о деятельности импресарио. От места, зарезервированного весной для Алены, он пока не отказывался. Обозленная неудачей Светлана нравилась мужу все меньше. Иван принял твердое решение отправить супругу в замечательный интернат «для своих». Так всем будет спокойнее. Утвердила олигарха в правильности этого нелегкого выбора симпатичная женщина Виктория Дударенко. Однажды она явилась прямо в офис и положила перед Иваном несколько снимков. Там было такое, что волосы господина Волошко зашевелились на голове. Дамочка с улыбкой констатировала, что один ее хороший товарищ, тот самый, кому довелось обнаружить «похищение» и Светы, и Марины, и Кирилла, не преминул войти в горный домик.

— Пока Робин Гуды обездвиживали и грузили в машину вашу толстуху, врача и подельницу, мой мальчик проскользнул внутрь и подсел к компу. Восьмигиговой флэшки хватило, чтобы сбросить туда все, что великий пластический хирург сохранил для потомков. Так что будем продавать вам по картинке, по страничке. Не станете покупать — отнесем в прокуратуру. Нам-то эти мемуары ни к чему! И не вздумайте пугать нас, миллиардер! Материал скопирован многократно, копии хранятся у надежных и жадных человечков. Перестанете платить — пожалеете! Вся планета узнает, на что тратила супруга ваши немалые денежки.

Выхода у старшего Волошко не было — он согласился на сделку.

Алена прожила у Рублева больше месяца, пока восстанавливали ее документы. Сразу после этого она продала московскую квартиру и уехала, никого не предупредив и не простившись. Танюшка, единственная, кому удалось сблизиться с учительницей, утверждала, что та поехала на родину.

— Бедняжка сломалась, — грустно объясняла девочка дяде Борису. — Ведь сильная была, правильная, уверенная. Вот и не простила.

— Кому? Чего? — недоумевал Комбат.

— Себе самой. Она мне знаете что сказала перед отъездом? Плохо, говорит, не верить людям, девочка. Но если при этом веришь в себя — выдержишь, не собьешься с пути. А я сама себя предала. Не знаю, чего теперь ждать, какого наказания?

— Да ведь она ни в чем не виновата! Ее обманули, увезли силой, спекулировали ребенком и отсутствием документов! Она Петьку от мужа-изувера прятала!

— Алена Игоревна мне письмо оставила. Сказала: вырасту — пойму.