Восемь. Знак бесконечности

Теперь его язык вторил движениям пальцев внутри моего тела. Он брал меня ими, как членом. Быстро, умело, и я сходила с ума, плавилась, я насаживалась на эти пальцы и извивалась, терлась о его руку. Мне было больно от беспощадно грубых толчков и дико хорошо. Оргазм приближался неумолимо и мощно. Без предварительных волн удовольствия, он просто несся по моим венам, и когда пальцы Данте выскользнули из моего лона и сильно сжали клитор, меня разорвало на части. Я закричала ему в губы. Сильно сжимаясь, чувствуя новые быстрые и глубокие проникновения. Меня сотрясало долго и мучительно прекрасно, до слез и до ломоты во всем теле. Я даже не замечала, что все это время цепляюсь за его рубашку. Беспомощная, какая-то слабая, покорная… Моя нога обвила его бедро, корсет сполз с одной груди, а его ладонь натирала мой сосок, губы жадно пили мои стоны, всхлипывания, прерывистое, тяжелое дыхание. Оргазм начал утихать, но меня все еще продолжало трясти в его руках. Его пальцы все еще в моем лоне, которое продолжает слегка сжиматься вокруг них, а он забирает эти последние спазмы, как коллекционер, не желающий пропустить ни одно мгновение. Конечно, ведь это все его трофей. Я – извивающаяся у стены, пригвожденная, как бабочка в альбоме коллекционера. Я глотала воздух открытым ртом и меня шатало, в этот момент Данте разжал руки и, глядя мне в глаза, облизал свои пальцы, а потом хрипло сказал:

– Это самая ничтожная часть из всего, что я могу с тобой сделать, доктор Логинов. И это самая ничтожная часть из того, что ТЫ хочешь, чтобы я с тобой сделал.

Он развернулся и ушел вглубь залы, оставив меня одну задыхаться там у стены, поправлять корсет, одергивать юбку и чуть пошатываясь идти к выходу, чувствуя, как моя плоть все еще саднит после того, как внутри побывали его наглые и умелые пальцы.

Мне повезло, с черного хода стояло несколько такси, я поймала одно из них и юркнула на заднее сиденье. Только отъехав от клуба, я перестала дрожать. Господи, он отымел меня прямо там, в коридоре, как шлюху. Просто оттрахал пальцами, а потом развернулся и ушел. Даже не взяв. Слишком много чести? Или это способ унизить и показать мне, насколько я слаба перед ним, как и другие женщины, которых рядом с этим дьяволом настолько много, что, наверное, для него мы все на одно лицо. Внутри стало пусто и больно. А что теперь?

Он позвонит? Приедет? Есть ли у этого продолжение? Я жадно и наивно хотела, чтобы оно было. Данте Марини потек по моим венам, как яд. Он вызвал мгновенную зависимость. Боже, я никогда в жизни не кончала так быстро и так мощно. Я на крючке. Сижу по самое мясо. Его добыча поймана.

* * *

Утром, когда я с трудом разомкнула тяжелые веки, чувствуя, как начинается тяжелое похмелье после текилы, то первым делом, что я увидела по телевизору, морщась от головной боли и запивая аспирин стаканом минеральной воды – это репортаж новостей. В кадре карета скорой помощи и санитары выносят на носилках накрытый белой простыней труп, ткань насквозь пропиталась кровью, а внизу бегущая строка.

«Сегодня утром в Центральном парке найдена мертвая школьница. Несовершеннолетняя Елена Скворцова. Единственная дочь в семье русских эмигрантов…». В квадратике улыбающееся личико той самой девушки, которая, стоя на коленях в туалете, вдыхала кокаиновые дорожки… В клубе Данте Марини. Следующим кадром крупным планом показана свисающая из-под простыни синеватая рука с длинным, бордовым порезом на запястье. Я выронила стакан и тот разлетелся вдребезги.

Глава 13

Участок напоминал пчелиный улей. Трещали рации, телефоны, мобильники. Привычный шум утра понедельника. Шум. Как сильно он иногда бесит, просачивается сквозь поры в сознание и заставляет мозг закипать от раздражения. А в его кабинете тишина. Притом гробовая. Ферни и Стеф молча ждут, когда он скажет хоть что-то, а он молчит, нервно трет подбородок и смотрит в одну точку.

– Здесь что-то не так. Какой-то сбой, – наконец-то доносится его севший от бесчисленного количества сигарет и кофе голос.

– Что именно?

– Когда будут заключения экспертизы?

– Берн сказал максимум через час.

– Долго, мать его. Долго!

Алекс ударил кулаком по столу, и все вздрогнули. Заславский посмотрел на Ферни.

– Короткий промежуток и все как-то не так… Не так.

– Что не так? – спросила Стеф и отпила горячий черный кофе из пластикового стакана, обожглась и поморщилась.

– Все не так. Он убил ее в другом месте и принес в парк. А раньше он убивал прямо там. Это была его личная фишка. Кроме того, он сделал это быстро, а не продержал несколько дней где-то в своем убежище ублюдка-садиста-долбаного психопата.

– Думаешь, появился подражатель?

Алекс посмотрел на Ферни.

– Не знаю. Или он изменил правила игры, почуяв, что мы все знаем. После того как усилены патрули во всех парках, на трассах, ведущих к ним. Пресса пока молчит?

– Уже не молчат. В утренних новостях сообщили. Дальше скрывать нет возможности. Так что там с «или»?

– Или это не он.

Алекс встал с кресла.