Восемь знамен

Он поспешил за идущим широким шагом Адрианом, тот вел его к комнате Роберта Баррингтона коридорами с мраморным полом мимо согнувшихся в поклоне слуг. Цзэньцзин с ребенком на руках открыла перед ними дверь — церемония, раздражающая той важностью, которую придавали ей китаянки. Но она и оставалась обыкновенной китаянкой; Роберт Баррингтон после смерти Мины стремился вновь обрести хоть крохотную частицу своего славного прошлого, и Цзэньцзин стала для него как бы перерождением бессмертной Сао — с глазами лани, внешне покорная, красивая и соблазнительная — и почти столь же амбициозная.

Наложнице удалось то, о чем безуспешно мечтала Сао: родить ему сына. Джону Баррингтону (нелепое имя для китайца со смешанной кровью) исполнилось всего два года, значит, Роберт Баррингтон оставит сей мир задолго до того, как малыш подрастет и вступит в борьбу за власть в Доме… Как бы там ни было, Цзэньцзин намеревалась, пока жив еще ее господин, сделать все возможное, чтобы проложить сыну дорожку к власти.

— Скажи «здравствуй» дяде Мартину, — заворковала она.

— Дядя Мартин, — пролепетал мальчик.

Мартин с вежливой улыбкой погладил его по голове и поцеловал руку Цзэньцзин; одетая в бледно-голубую атласную курточку, с убранными наверх и уложенными кольцом волосами, стянутыми золотым обручем, она старалась выглядеть гранд-дамой, и это почти ей удавалось.

Мартин взглянул за спину наложницы, на лежанку, на которой покоился его отец. К семидесяти пяти годам Роберт Баррингтон располнел, распухшие от артрита суставы лишили его былой подвижности. Несомненно, только благодаря способностям Цзэньцзин как любовницы он стал отцом всего лишь два года назад. Но вот улыбаться он еще мог — и при виде своего младшего законного сына его массивное лицо, утонувшее в белых прядях волос и заросшее такой же белоснежной бородой, расплылось в улыбке. У него хватило сил поднять руку и протянуть ее сыну.

— Расскажи мне про Саскию.

— У нее все хорошо, и она просила передать, что очень тебя любит, отец. Она бы приехала к тебе, но дети…

— Ты хочешь сказать, этот подлец, ее муженек, не отпускает, — проворчал Роберт. — Какие новости?

— В Англии сменилось правительство. Пиль подал в отставку, и премьер-министром стал лорд Мельбурн.

— И это ты называешь новостью? Расскажи мне про компанию.

— Случилось то, что мы и предполагали, отец. — Мартин присел рядом с ним. — Торговая монополия Ост-Индской компании отменена. И уже появились независимые купцы, которые посылают корабли в Бомбей, Калькутту и Сингапур.

— И дальше на восток? — спросил Адриан.

— Да. В Кантон.

— И, конечно, дальше на север, — предположил Роберт Баррингтон.

— Об этом сведений у меня нет, отец. Пока нет.

— Но мы-то с вами знали, что когда-нибудь этот день настанет. Садись и ты, Адриан. Нам предстоит расширить дело.

Мартин с интересом ждал продолжения. У Дома имелось два центра: в Нанкине и в устье реки, в Шанхае, и с его точки зрения в третьем пока не было необходимости, но в конце концов он всего лишь младший партнер.

— Мы хотим, чтобы ты поставил склад в Уху.

Брови Мартина поползли вверх: Уху находился всего в сотне миль от Нанкина вверх по реке.

— Мы считаем, что для будущего нашего Дома важно контролировать всю Янцзы, — пояснил Адриан. — Особенно с учетом привезенных тобою новостей.

— Но в таком случае лучше начать с Ханькоу.

— Мы поставим новый склад в Уху, — отрезал Роберт. — Это центр района к югу от Янцзы, в котором выращивают рис. А рис один из наших главных товаров. Но что еще важнее, там нас примут с распростертыми объятьями. Помните, я рассказывал о маньчжуре, который спас мне жизнь, ох, почти пятьдесят лет тому назад?

— А, управляющий в Кантоне, — вспомнил Мартин. Он часто слышал эту историю. — Которому ты в свою очередь спас жизнь?

— Вот-вот, его зовут Хуэйчжань. Его сын, Хуэйчжэн, только что назначен управляющим в южной Аньхой. Он разместил свою резиденцию в Уху. Самое время и нам обосноваться в этом городе.

Мартин понимал отца: даже Дом Баррингтонов при расширении дела, да и собственно во всей своей торговле, полностью зависел от воли местных маньчжурских чиновников, а управляющий являлся важной персоной. Но все-таки обидно снова уезжать сразу после возвращения из поездки, длившейся несколько месяцев. Однако Роберт Баррингтон не любил откладывать дело в долгий ящик.