Восемнадцатое мгновение весны

Люси сделала несколько больших глотков. Это было что-то крепкое, оно немедленно превратилось в ароматное тепло. Она стала ловить ртом воздух, но скоро дыхание восстановилось, и Люси обнаружила, что перестала дрожать и всхлипывать.

– Все до конца, – настоял Билли.

Она повиновалась и откинулась на спинку кресла с закрытыми глазами, позволив своему телу полностью расслабиться, ощущая, как медленно растекается тепло от выпитого, чувствуя запах еды, коньяка и цветов. Все ее тело как будто размякло, и ее охватило чувство блаженства от этого полулежания на мягком бархате, от рассеянного света на ее веках, от полной бездеятельности и бездумности.

Все из того же далека Люси услышала, как он что-то говорил, наверно, заказывал еду. Утолив голод, Люси взглянула на Лемана, сидящего напротив. Опустив голову, он разглядывал вино на дне своего бокала. Свет от лампы падал на его скулу и подбородок, на красивую линию виска, бросая косую тень от опущенных ресниц Вилли на твердый абрис щеки. И первое, что поразило ее, была глубокая грусть на этом лице, именно она, а не суровость черт образовала эти глубокие морщины на его щеках и придала его глазам такой мрачный вид. Пока он сидел с опущенной головой, рассеянно играя пустым бокалом, выражение лица было бы суровым и неприятным, если бы не его рот. Это был рот человека, которого постигло несчастье.

Неожиданно он поднял голову и посмотрел на Люси. Она почувствовала, как беспокойно забилось ее сердце, но она сумела выдержать его взгляд.

– Как ты теперь себя чувствуешь?

– Намного лучше, спасибо. Очень благородно с твоей стороны спасти потерпевшего крушение. Я, должно быть, выгляжу, как…

Он неожиданно рассмеялся.

– Ты действительно чувствуешь себя лучше, раз начала беспокоиться о своей внешности. Пусть это тебя не тревожит. Ты выглядишь прекрасно, уверяю тебя, особенно после отпуска.

Он зажег сигару, и внезапно глаза его стали серьезными, когда он сказал:

– Меня приняли в члены НСДАП и повысили в звании. Теперь я стопроцентный нацист. Уклоняться от вступления, тем более когда партия сама настаивает, невозможно, если не сказать больше – опасно!

Он опять замолчал и стал рассматривать свой бокал. Она не могла видеть его глаз, но под его внешним спокойствием чувствовалась такая решимость, что ей стало страшно.

– А за мной вчера, кажется, была слежка, – неожиданно для нее самой вырвалось у нее.

– Когда это случилось? – насторожился Вилли.

– Вчера вечером, когда я возвращалась домой после встречи с Александром. Мне кажется, что это случайность. Чем-то я им не понравилась, – улыбнулась Люси. – Признаюсь, я здорово испугалась.

– Испугалась? – он резко поставил бокал на стол и сжал ладони в кулаки. – А что было потом?

– Они меня потеряли, – беззаботно заявила Люси. – Случилось дорожное происшествие. Пока они разбирались с грузовиком, который наскочил на них, мой трамвай ушел.

– Тебе здорово повезло, – сумрачно заметил он. – Впредь надо быть более внимательной.

Леман взял в рот свою сигару, сделал пару затяжек, потом заговорил о том, что ситуация осложняется и им предстоит много работать.

Недавно Гитлер выступил в рейхстаге с речью, из которой следует что Германия в ближайшее время займется проблемами судетских немцев в Чехословакии. СД там активно работает уже с лета. Нацисты проникли в спортивные клубы, ассоциации музыкантов и хористов, общества ветеранов войны. Они выявляют противников германской аннексии и собирают документацию о политическом и военном положении страны. Дело идет к захвату Чехословакии.

Появился кельнер с улыбкой на лице.

– Госпоже понравился обед? Господин хорошо поел?

Леман заверил его, что все было превосходно, и, расточая улыбки, кельнер подал счет. Вилли мельком взглянул на него, достал несколько банкнот и сунул ему не глядя. Потом он нерешительно посмотрел на Люси.

– Я понимаю, не имеет смысла говорить, что я прошу прощения за свое поведение, – сказал он. – Но, хотя эти слова не могут передать мои чувства, я все-таки прошу у тебя прощения. Я вел себя как последний идиот. Я должен был сразу понять, что такая женщина, как ты, имеет особые взгляды на жизнь. Я обещаю больше не беспокоить тебя.

В неярком свете его лицо казалось бледным и напряженным.

– Что касается того, что имело место, – сказала Люси, – давай забудем об этом. Видимо, не ты один совершаешь ошибки, и я, возможно, ошибалась еще больше.

– У тебя больше и оправданий.

Он улыбнулся своей теплой улыбкой, и Люси, к своему удивлению, улыбнулась в ответ.

Они вышли на темную улицу, и он помог ей сесть в такси, на следующей неделе они договорились начать обычную работу…

Связка Брайтенбах – Клеменс возобновила свою деятельность в прежнем ритме. Вот и сейчас в точно обусловленное время раздался стук в дверь, и Люси пошла открывать. Пришел Леман. Люси видела непритворную радость от встречи на его мужественном энергичном лице, чувствовала ее в его крепком рукопожатии.

Она сдержанно поздоровалась и заговорила обычным дружеским тоном.

– Вилли, тебе письмо из Москвы. Из отпуска вернулся Александр, он его привез.