Восемнадцатое мгновение весны

Клеменс не будет знать ничего о Брайтенбахе, о содержании его конвертов. Однако существует одно “но”: Брайтенбах может принести документы, которые Клеменс должна будет сфотографировать и сразу вернуть. Конечно, Клеменс будет видеть, что она фотографирует. Но я уверен, что она не будет специально интересоваться, так как она к этому приучена, и потом, у нее просто не будет для этого времени.

Когда Брайтенбах спросил, может ли он туда приносить документы для фотографирования, я сказал “да”, так как не хотел показать Брайтенбаху, что мы не вполне доверяем человеку, с которым его связываем, с одной стороны, а с другой – не желал расхолаживать Брайтенбаха по части документов, которыми он нас в последнее время не жалует.

Документы будут сниматься в присутствии Брайтенбаха без первой страницы, где обычно указывается название учреждения. Клеменс хороший фотограф, и доверять ей можно. Брайтенбах будет посещать Клеменс раз в десять-двенадцать дней, а также срочно, если это будет вызываться обстоятельствами. Писать ему сообщения на папиросной бумаге чернилами длинно и трудно.

Связь Брайтенбаха с Клеменс налажена, следует лишь предупредить об осторожности связника из легальной резидентуры, Эрвина, который будет забирать у нее документы.

Бетти».

Положив перо, Зарубин задумался: все ли предусмотрено? Телеграмма из Цента, предлагающая ему свернуть работу резидентуры и прибыть в Москву, врасплох его не застала. В последнее время немцы стали усиленно интересоваться его личностью, и Леман об этом своевременно его предупредил.

Действительно, присутствие гестапо стало ощущаться на каждом шагу. Контрразведчики, завербовав Глаусберга и секретаршу, арестовали по подозрению в связи с коммунистами садовника. При организации встреч с источниками приходилось применять массу уловок, чтобы оторваться от наблюдения. Долго так продолжаться не могло. Поэтому, взвесив все обстоятельства, Центр принял решение отозвать Зарубина.

Трудно было согласиться вот так сразу свести на нет многолетние усилия. Впрочем, не исключалось, что еще можно будет вернуться.

Огромным усилием воли Бетти заставил себя выполнить этот приказ, поскольку понимал: – без строжайшей дисциплины разведка существовать не может. Последние дни как никогда, приходилось много работать: необходимо было аккуратно подготовить «к переводу в Женеву» представительство фирмы и провести последнюю встречу с Брайтенбахом.

В назначенное время Зарубин прибыл к месту встречи. Задняя дверца бесшумно открылась, и Леман сел в машину, Зарубин начал набирать скорость. Покрутившись по городу минут двадцать и убедившись, что «хвоста нет», Бетти выбрал тихое место и остановился.

Леман достал из кармана шпаргалку.

– В вашу фирму по закупке оружия в Гааге внедрены агенты абвера, – бесстрастно начал он. «Это фирма Кривицкого[34]», – подумал Зарубин. – Абверовцы подсовывают покупателям оружие с дефектами. Кроме Гааги, абвер установил ряд подобных фирм в других городах Европы.

– Понятно, – кивнул головой Зарубин.

– Абвер нашел подходы к группе Вольвебера[35] в Копенгагене, – продолжил Леман. – Кроме того, военная разведка приобретает агентов в среде белых эмигрантов в Париже и внедряет их в интернациональные бригады в Испании. Вот список части этих агентов, – он протянул Зарубину мелко исписанный лист бумаги.

– Нет, не все. Ярослав, ты чем-то взволнован? – улыбнулся Леман. Зарубин промолчал.

– Гестапо арестовало Гизелу фон Пельниц, – продолжил Вилли. – Она неоднократно посещала советское торговое представительство. Ее подозревают в передаче русским секретной информации. На допросах Пельниц держится мужественно, все обвинения отвергает.

– Так, что еще?

– Теперь международные дела. В конце ноября прошлого года эксперт из ведомства Риббентропа Герман фон Раумер подал идею подписать Антикоминтерновский пакт Германии, Италии и Японии. Идею поддержали и в настоящее время готовятся к подписанию этого пакта.

Далее. В Берлине очень активен японский военный атташе генерал Хироси Осима. В ближайшее время он должен привезти из Токио проект договора о сотрудничестве между армиями двух стран и их разведками. Японцы хотят координации подрывной работы против СССР, и адмиралу Канарису это нравится. Теперь, кажется, все.

Зарубин молчал, обдумывая, как лучше приступить к главному, что должно было быть обсуждено на этой встрече. Леман терпеливо ждал.

– Вилли! Мы уже говорили с тобой о моем возможном отъезде, – наконец заговорил он. – Так вот, сегодня я получил телеграмму… – он замолчал.

– И что там пишут? – не выдержал Леман, хотя уже прекрасно понял, о чем пойдет речь.

– Меня отзывают!

Зарубин опять помолчал, давая агенту возможность осознать сказанное.

– Пока ты будешь работать с Люси. Этот вариант мы с тобой подробно обсуждали. Она человек абсолютно надежный, неоднократно проверена на практических делах. На нее можешь положиться, лишь бы ты сам не допустил ошибки. Очень надеюсь на тебя, на твой опыт и знания.