Восемнадцатый скорый

— Скажешь! — рассмеялась Женька. — Какой толк от меня, как, впрочем, и от других. Сидим, слова сказать не можем.

— А кто виноват, что вы такие безъязыкие?

Женька пожала плечами.

— Это не ответ.

— Ну а серьезно, много мы можем? Больно слушают они нас? Ты вот тогда выступила, а толку что? Против тебя же все и обернулось. Разве не так?

— Не совсем! — возразила Антонина.

— Э, да что говорить с тобой, — устало махнула рукой Женька. — Ты все идеализируешь, думаешь о том, как оно должно быть, а надо видеть, как оно есть на самом деле.

— Ну спасибо за мудрый совет.

…Собрание, как всегда, началось с опозданием, но несколько непривычно. Ожидали доклада кого-либо из руководителей. Начальник резерва проводников Борисенко, когда ему дали слово, действительно поднялся из-за стола президиума, прошел к невысокой скромной трибуне, обтянутой красной материей, но вместо того чтобы читать приготовленную речь, сказал:

— Я бы вначале хотел вас ознакомить с теми письмами, которые пришли в последнее время в наш адрес. Согласитесь, интересно знать, как оценивают нашу работу со стороны.

Зал оживился. Послышались веселые реплики.

— Наверняка и про нас что-нибудь есть! — Женька толкнула локтем Антонину.

— Не исключено, — согласилась Антонина.

Борисенко не спеша стал развязывать тесемки бумажной папки. В красном уголке установилась тишина.

Борисенко поднял над трибуной большую пачку.

— Как вы сами догадываетесь, хвалебных писем меньше, чем ругательных. И критикуют нас, как мне кажется, по делу. Вот беру первое попавшееся. Гражданка Черняева из Оренбурга пишет, вернее задает вопрос: «Скажите, какое различие между простым и фирменным поездом? Судя по тому, как поставлено обслуживание в вашем фирменном восемнадцатом — никакого. Фирма, как я это понимаю, гарантия удобств, внимание и уважительность к пассажиру, предупредительность. К сожалению, ничего этого я не встретила в вашем фирменном. Начну с того, что женщина я немолодая и больная и, как нарочно, мне досталась верхняя полка, других мест, когда брала в кассе билет, не было. Попросила проводника помочь мне перейти на нижнее место, так та как ножом отрезала: не наше это дело, договаривайтесь сами с пассажирами. Хорошо добрая душа нашлась — уступила, не то лезть бы мне наверх. Ну да ладно, устроилась. Часа в три или около этого попросила у проводницы чаю. «Чаю нет», — ответила та. Спрашиваю, почему? «А потому, что чай мы разносим дважды — утром и вечером». Так ли трудно включить титан, благо он электрический. Не только бы я, другие с удовольствием чайку попили. Время-то обеденное. «Нет и нет! Идите в ресторан!» Но зачем мне он? Невестка дала мне в дорогу еды, да и с моими ли больными ногами идти в ресторан из-за одного стакана чая. Взад-вперед проковыляешь, и еще, чего доброго, чаю не дадут. У них там, известное дело, все на выручке построено. А я к ним со своим пятаком притащусь. Так и пришлось запить холодной водичкой. Проводницы в вагоне молодые, — Борисенко, словно желая выделить это место, оторвался от письма, усмехнулся, обводя глазами зал. — Так вот молодые, а ходят как мокрые куры, — продолжал он чтение. — Лишнего движения боятся сделать. В вагоне прибираются, будто делают пассажиру одолжение. А ведь это их прямая обязанность — смотреть за порядком. А какая же это, простите меня, хозяйка, у которой в дому неприбрано, по углам грязь, окна пыльные. Вести себя так — значит не уважать других. Форма у проводников фирменного, ничего не скажешь, красивая, так что и содержание должно соответствовать ей».

Борисенко отложил письмо и внимательно посмотрел в зал.

— Но там же нет ни одной фамилии, — подал из третьего ряда голос Муллоджанов, — неизвестно даже, какая бригада. Так что критика совершенно безадресная.

Муллоджанов посмотрел по сторонам, как бы ища поддержки у тех, кто пришел на собрание.

— Это верно — упущение пассажирки, что не указала фамилии проводниц, — согласился Борисенко, — но вот вы, Муллоджанов, скажите, могло быть подобное в вашей бригаде?

Борисенко ждал ответа на свой вопрос. Муллоджанов, боясь, как бы тут не было подвоха, молчал. В открытые окна были слышны гудки маневровых тепловозов, усиленный динамиками чуть хрипловатый голос дежурной, отдававшей команды невидимым исполнителям.

«Все-таки хорошо, что пошла работать на дорогу, — думала Антонина, прислушиваясь к разноголосице, доносившейся в окна. — Недаром говорят — путник увидит больше, нежели тот, кто сиднем сидит дома. Сколько разных встреч и знакомств было за это время, сколько их еще будет…»

— Думаю, что могло, — голос Борисенко вывел ее из забытья. — Тут вот, — Борисенко потряс пачкой писем, — отзываются и о проводниках вашей бригады. И должен сказать, не совсем лестно.

— Но у кого нет ошибок, — примирительно сказал Муллоджанов. — Не ошибается, товарищ Борисенко, как вы знаете, тот, кто ничего не делает. А в нашей работе без них не обойтись. Поди угоди каждому. А у проводника и без этого забот хватает.