Восемнадцатый скорый

Внизу шумела улица. Правда, это не был тот дневной шум, когда машины идут непрерывным потоком, когда гудение двигателей сливается в одну напряженную звуковую ноту. Сейчас шум накатывался волнами. Было слышно, как он зарождается в начале улицы, усиливается в середине ее и слабеет, стихает в конце. Движение было односторонним, огни машин малиново, расплывчато отражаясь в мокром асфальте, стремительно скатывались к центру города.

Антонина приподняла воротник пальто и, засунув руки поглубже в карманы, огляделась. Улица была пустынной. Впереди маячили редкие спины прохожих. Да и что было делать в этот полночный час на улице?

Она шла не спеша, вглядываясь в знакомые дома, которые вечером выглядели иначе, проступая какими-то неожиданными линиями. Она много раз пробегала по этой улице, одержимая разными заботами, сегодня же спешить было некуда. «Броди, любуйся хоть до самого утра, — невесело подумала она, — покуда не закоченеешь».

В упор глядел зеленый глаз светофора. Антонина ступила на перекресток. Вплотную к пешеходной дорожке стояло пустое такси. Молодой кудлатый шофер приспустил стекло: выбросил пятерню, перебирая пальцами, как бы суша их.

— Эй, красивая! Далеко путь держишь?

Антонина мельком глянула на шофера.

— Может, по пути? А?

Она перешла на противоположную сторону, где широко по всему фасаду потрескивала неоновая вывеска аптеки. Шофер подрулил следом, открыл дверцу:

— Прошу, пани!

Из двери аптеки высунулась старушка, бережно прижимая к груди большую склянку. Призадержалась, полюбопытствовала, засеменила к перекрестку.

Антонина, не удостоив ответом словоохотливого шофера, пошла дальше. Но таксист, казалось, и не думал отступать, на тихом ходу катил подле, продолжая зубоскалить:

— Эй, ну нельзя же так! У меня все же план. Понимаешь? Начальник запретил конем ходить. Слышь, красивая? Спасай!

«И чего прицепился, — незлобиво подумала она, — катил бы себе».

— Красивая, слышь чего? У меня кассеточка классная. — Парень хлопнул ладонью по черной коробке магнитофона, что лежал между сиденьями. — Рэй Конифф. Слышь! Последние записи.

Парень щелкнул выключателем, прибавил громкость. Женские и мужские голоса повели грустную и красивую мелодию.

— Может, все-таки сядете, синьорита! — парень выключил магнитофон. — Наша фирма практикует в кредит. А потом, я бы все равно с такой красавицы не взял. Крест святой. Провалиться мне на этом месте.

Несмотря на излишнюю болтливость, что-то располагало к этому парню. Быть может, эта его открытость и бесшабашность? Антонина усмехнулась. Странно, но она не могла устоять перед соблазном сесть в машину.

— Давно бы так, — воскликнул, все более оживляясь, парень, помогая Антонине плотнее прикрыть дверцу, наклонившись к ней, приблизив лицо. Она теперь могла хорошо рассмотреть парня. Был он молод. Лет двадцати или чуть больше, — видимо, недавно отслужил. Лицо по-мальчишески чистое. Густой чуб.

Парень сунул руку в «бардачок», как бы невзначай задев ее колено. Антонина вопросительно взглянула на парня. И тот, словно бы оправдывая нечаянность своего движения, вытянул пачку сигарет.

— Хочу предложить! «Дипломат». Высший сорт.

Парень умело встряхнул пачку. Тесно сдерживаемая по бокам другими, высунулась посередине длинная, узкая сигарета.

— Спасибо, не курю, — поблагодарила Антонина.

— Редкий случай, — отозвался шофер, прижигая сигарету от прикуривателя, — по крайней мере, среди моих знакомых. Кстати, позвольте представиться: Михаил. Хорошее имя, верно? Обратите внимание, кому зря не дают. Кутузов, Глинка, опять же Миклухо-Маклай! По-нашему, тот же самый Михаил. Имя исключительно для выдающихся, я бы даже сказал, незаурядных личностей. Михаилы всюду проявили себя. И тут, на грешной земле, и там, в околоземном пространстве. Надеюсь, о Михаиле-архангеле что-либо слышали. Нелишне, думаю, напомнить, что всевышний в первый день сотворения мира, составляя придворный штат, сразу же выделил семь главных ангелов, только их, первенствующих, наделив именами. Так вот, первым был архистратиг Михаил — вождь небесных сил и воитель духов тьмы. В железных латах, с щитом и копьем. Такой красавец! Какому там дракону, сатане устоять! Руки в ноги — и без оглядки. Шутка ли, в честь одного — два праздника в году, разумеется, помимо моего дня рождения. Михайлов день. Двадцать первого ноября. Прошу запомнить. А двумя месяцами раньше, девятнадцатого сентября, день чуда святого Михаила, или михайлова чуда. Но мои предки, кажется, были не в ладах с религией. Нет бы догадаться выпустить меня где-нибудь в серединке — в октябре, скажем, — так нет, в самом начале, в январе. Но ведь год открывать, согласитесь, тоже немалая честь. Опять же, не всякому дано.