Восемьсот виноградин

– Нам следует побеседовать.

– Хорошо…

Я не знала, с чего начать. Поэтому просто смотрела на него и пыталась увидеть, что нашла в нем мама. Генри с папой совершенно не похожи друг на друга: один – городской интеллектуал, другой – фермер; один – грузный, другой – долговязый. Конечно, главный вопрос заключался в другом: почему ради этого мужчины мама готова стольким пожертвовать – семьей, домом, фермой, за которой ухаживала своими руками?

– Твоя мама только что прислала сообщение, что не приедет. – Как бы в доказательство Генри предъявил телефон. – Так что я договорился встретиться с сыном. Он еще не бывал в «Ла Гар».

– У вас есть сын?

– Да, есть.

– Вы разведены?

– Официально – нет.

Значит, Генри женат? И его жена сидит сейчас и гадает, где он? Выходит, целых две семьи рушатся ради того, чтобы они с мамой могли вместе сбежать?

– У меня есть сын, но я никогда не был женат на его матери. Мы с ней просто близкие друзья. До сих пор. – Генри указал на меню. – Может, присоединишься? Мой сын – винодел, недавно в этом районе. Думаю, вы друг другу понравитесь.

– Не обижайтесь, Генри, но меньше всего на свете мне хочется с вами ужинать.

– Не обижаюсь. – Он немного помолчал и добавил: – Рад был снова увидеться.

Судя по виду, нашей встрече Генри радовался ничуть не больше моего. Как ни странно, это пробудило во мне некоторую симпатию.

Генри подался вперед и заглянул мне в глаза. Почему-то я смутилась. Я, а не он.

– Есть нечто такое, что ты должна услышать. Хотя, возможно, и не от меня.

– Что же?

– Тебе может показаться, будто ты знаешь, что происходит между мной и твоей мамой. Со стороны всегда так кажется.

Я сердито зыркнула на него. Со стороны!.. Когда что-то касается моей мамы, это касается и меня!

– Я просто хочу сказать, что очень люблю твою маму.

– Думаете, это достаточный повод, чтобы разрушить семью?

По искре, блеснувшей в глазах Генри, мне сразу стало ясно: благородных жестов ждать от него не приходится.

– Это ее выбор, не мой.

Хотя его взгляд смягчился, он продолжал наступать:

– Твоя мама немного рассказывала мне о виноделии. Оно меня восхищает – возможно, потому, что чем-то похоже на музыку. И там, и там главное – согласованность.

Я не понимала, куда он клонит.

– На первую репетицию твоя мама пришла в зеленом костюме, похожем на комбинезон. Ей он казался элегантным, но на самом деле выглядела она нелепо. Такой нелепой и прекрасной женщины я еще не встречал. Однако у меня только что родился сын, а к тому времени, как я ушел от его матери, Джен уже познакомилась с твоим отцом. В общем, если хочешь понять, почему твоя мама со мной, спроси кого-нибудь другого. Что же до меня, я тридцать пять лет ждал, когда мы с ней попадем в ритм.

Меня потрясло, как он говорил о моей матери – как изменилось выражение его глаз. В них читалось подлинное чувство – настоящая страсть, искренняя, неприкрытая, неотразимая в своей самоуверенности. А мама была предметом этой страсти. Разве могла она устоять?

– Почему вы решили, будто мне хочется все это выслушивать?

– Потому что ты сама меня отыскала, – улыбнулся Генри.

– Отыскала, чтобы велеть вам убираться.

– Этому не бывать, – покачал головой он.

И снова в его глазах блеснула та же искра. Хуже того – уверенность. Генри был убежден, что у них с мамой все решено. Убежден, что они принадлежат друг другу – с той же силой, с какой верил в это отец.

Мне захотелось задать ему вопрос. Не о том, понимает ли он, что за любовь связывает моих родителей, представляет ли, каково было расти в сиянии подобной любви. Где уж ему? Генри слишком жаждет быть с мамой, чтобы это понять.

Вопрос мой был о другом. Я промокла, замерзла и устала. Я хотела спросить, не одолжит ли он мне двадцать долларов, чтобы добраться до дома.

Но тут дверь ресторана открылась, и на пороге, в очередном кашемировом жилете, возник Джейкоб.

Меня осенило. Джейкоб вырос в Нью-Йорке. Я слышала только имя его матери. Неужели Генри – отец Джейкоба? Мама не сообщила мне фамилию своего приятеля, но я знала, что он тоже приехал из Нью-Йорка. Знала, что Джейкоб – винодел. Интересная история. Два человека, отец и сын: один собирается разрушить брак моих родителей, другой – дело их жизни.

Джейкоб протянул Генри руку и улыбнулся своей обычной однобокой улыбкой. Будь у него с собой лакричные палочки, он бы непременно нас угостил.

– Джейкоб Маккарти.

– Генри. Генри Морган.

– Очень приятно.

Когда Генри вошел в ресторан, я облегченно вздохнула.

Джейкоб заглянул в окно и с запоздалым удивлением посмотрел ему вслед.

– Это что, тот самый Генри Морган?

– Разбираешься в классической музыке?

– Достаточно, чтобы знать о Генри Моргане.

Джейкоб улыбнулся и даже не спросил, почему с меня течет, будто с мокрой собаки.

– Я что-то пропустил?

Я указала на закрытую дверь ресторана.

– Генри – нелюбовник моей мамы. Мои братья чуть не убили друг дружку за тушеным мясом, а я вмазалась в пожарный гидрант.

Джейкоб потрясенно перевел дыхание.

– Это все?

– Есть мнение, что я не люблю своего жениха. А еще мне нужны деньги на такси.

Джейкоб достал из кармана бумажник.

– Ну, здесь помочь несложно.