Восемьсот виноградин

– Папа только что был здесь. Четырнадцатый блок решил пока не трогать. Уберем после вечеринки. Все вместе, как обычно. – Он кивнул на свой стакан. – Хочешь?

Я бы предпочла, чтобы он поделился не напитком, а своими мыслями. Меньше всего на свете мне хотелось пить эту вязкую зеленую жижу. Но я все-таки сделала маленький глоточек, чтобы брат знал: я на его стороне.

– Неплохо, да? – с улыбкой спросил он.

Я указала на его костюм.

– Ты куда?

Бобби забрал у меня стакан и осушил одним глотком.

– Надо съездить в Сан-Франциско по работе. Пообедаю в городе. К вечеринке, конечно, вернусь.

Брат принялся собирать вещи.

– Уже немного опаздываю. Пора ехать.

– Тебя подвезти?

– Я же только что сказал, что опаздываю. Если за рулем будешь ты, кто знает, когда мы доберемся до места?

Я хотела было возразить, но потом вспомнила, как на днях подвозила другого брата и что из этого вышло.

Бобби взял в руку портфель.

– Ну, говори уже, – буркнул он.

– Что говорить?

– Все, что угодно. Убеди меня, что у Финна на уме ничего такого не было. Что у них обоих на уме ничего такого не было.

Я подняла голову, чувствуя на себе тяжелый взгляд Бобби. Он не хотел, чтобы я убеждала его простить Финна с Маргарет. Более того, он не желал никого прощать.

– А где Маргарет? – спросила я.

Бобби перелил остатки зеленого сока в термос.

– Уехала в Хилдсбург. Повезла близнецов в гости к одной нашей знакомой.

– Она пропустит вечеринку?

– Да нет, к вечеру вернется. Просто не могу видеть ее больше необходимого. Решил, что нам обоим нужна передышка.

– А что думает Маргарет?

– Не все ли равно, что она думает?

– Бобби, ты должен с ней поговорить. Избегая друг друга, вы ничего не добьетесь. Маргарет никогда бы не стала намеренно причинять тебе боль.

– Как считаешь, мне от этого легче или тяжелее? Я знал, что у нас не все гладко. Я же не идиот. Но знать, что не все гладко, и обнаружить, что жена влюблена в твоего собственного брата, далеко не одно и то же.

– Дело не в этом.

– Да? Уверена? – Он замолчал, поднес распухшую руку к распухшей губе и принялся грызть ноготь на большом пальце. – Знаешь, Маргарет подумывала завести еще одного ребенка. Если ей было настолько плохо, зачем она хотела родить? Может, надеялась, что ребенок заменит ей то, чего не в силах дать я?..

– По-моему, вам с Маргарет нужно сесть и как следует все обсудить.

Брат сердито посмотрел на меня.

– А по-моему, ты должна была мне рассказать.

– Бобби, я же не знала!

– Я не о Маргарет. Я о Бене. У него есть ребенок, да?

Я кивнула, пытаясь прочесть по выражению лица, что он об этом думает.

– Ты на него злишься? – спросила я.

Как ни странно, Бобби помотал головой.

– Нет, нисколько. Мне его жаль.

Он направился было к двери, потом остановился.

– Люди иногда дают маху. Не надо их винить. Не надо считать, будто все знают, о чем ты думаешь или чего недополучаешь. Это не значит, что тебя не любят. Просто дали маху.

Я кивнула. Бобби говорил не о Бене, но великодушнее всего было притвориться, что речь именно о нем. Внезапно я осознала, почему брату настолько тяжело. Он хотел быть тем, кто никогда не дает маху, на кого все смотрят с восхищением, особенно Маргарет. Бобби казалось, что это и есть любовь. Он не понимал разницы между тем, каким Маргарет его видит, и тем, какой хочет предстать перед ним сама.

Бобби снова сел.

– Твое сочувствие мне не нужно, – объявил он.

– Я тебе его и не предлагаю, – ответила я и взяла брата за руку.

Высокая производительность

Когда Бобби отправился в Сан-Франциско, чтобы уладить дела, а заодно провести целый день без Маргарет и Финна, я поехала в Санта-Розу и остановила машину перед зданием суда, занимавшегося в основном сбором штрафов за превышение скорости. С собой у меня были две огромные папки с материалами, которые я накопала в интернете, чтобы доказать справедливость своего иска. Иск этот я рассчитывала подать тому, кого увижу за столом в приемной.

Выяснилось, что человека этого я знаю: позади стола стояла моя одноклассница Кирби.

Кирби Квин, дочь Брайана Квина. В школе мы почти не общались, хотя наши отцы всегда мечтали нас подружить. Кирби была капитаном волейбольной команды. Одетая в брючный костюм, больше похожий на комбинезон, она и сейчас выглядела так, словно собиралась пойти в спортзал. Вид у нее был скучающий.

При моем появлении Кирби слегка оживилась. Думаю, она помнила меня прежде всего как сестру Бобби. В тот единственный раз, когда мы с ней разговорились по душам, Кирби призналась, что влюблена в него.

– Смотрите-ка, что упало к нам с лозы! Какими судьбами в наших краях?

– Привет, Кирби!

– Слышала, ты выходишь замуж. Хотя «слышала» – не совсем верное слово. Читала, будто ты приехала в город в свадебном платье. Случись такое в день свадьбы, о тебе написали бы в газетах, а так обошлось «Твиттером».

Я почувствовала, что к лицу приливает кровь.

– Неловко-то как…

– Да уж!