Вошь на гребешке (СИ)

  Влад промолчал, недоуменно поджав губы. Неужели его посадили на буга, чтобы снова проверять, велик ли страх в обитателе плоскости? А если нет, зачем задавать столь провокационный вопрос?

  - Вроде и на меня именно давит... Давай я тебе расскажу, что у нас в планах. Надо повидать хозяйку замка. Дайм, то есть хранитель огнива, её муж. Но все молчат о нем... А хозяйка здесь - лучшая на весь север травница. Полагаю, она в той части двора, где псахи и куда собирают раненых.

  - Замок что - живой? Я как-то не ожидал.

  - Огонь живой. Замок - его... тело. Давай так и назовем, тело. Я ощущаю, как это тело остывает, вот и спросил: давит ли? Пока огонь силен, исподье всего лишь давит на стены. Это преодолимо. Тут все иначе. Смотри: дети пошли. Хорошо, быстро. В Хроге толковые вальзы, да и анги у них сильные. Может, продержим оборону до вечера, а?

  - Ты прорицатель, - удивился Влад.

  - Я знаю, что будет к ночи. Но как скоро это состоится, зависит лишь от людей, - пояснил Бэл. - Глупости что, мол, можно предсказать грядущее. Посильно увидеть с холма долину впереди, проложить тропу. Но пройти её всяко надо - ногами. Я вижу. Люди идут.

  Бэл смолк и погладил Игруна по шее. Буг в чужом замке сделался тих, сосредоточен. Не шалил, не рычал. Исполнял указания друга по выбору пути - и без спешки взращивал сизую броню с множеством шипов. Длинные боевые когти клацали по камням резко, с привизгом.

  Двор напоминал знакомый, но по стыкам и трещинам плиток лежала изморозь. Над брусчаткой стлался холодный туман. В нем детали терялись, и потом выплывали совсем рядом, внезапно. Звуки то проникали и полнили двор - то уходили далеко, словно кто-то закрыл гигантское окно с тройным стеклопакетом.

  Раненых Влад увидел тоже сразу, рядом. Туман отшатнулся, и по обе стороны от мерно шагающего Игруна проявились плотные войлочные подстилки. Люди лежали прямо на них, укрытые чем попало, от плащей и до тряпок. Меж рядами раненых ходили пожилые слуги, тут и там сидели и лежали псахи - едва живые, выдохшиеся и уже не годные лечить. И все же они старались помочь. Буг шел и шел, пока впереди не появились каменные постройки. У распахнутой настежь двери сидела на ступеньке женщина средних лет и смотрела себе на руки, пальцы мелко подрагивали усталостью, которую не скрыть. По всему видно: женщине было даже хуже, чем полуживым псахам. Она истратила себя до донышка.

  - Мы успеем забрать всех, - пообещал Бэл, разрешая Игруну прилечь у порога. - Что с огнем?

  - Ты вежливо не спросил худшего, ведь ты прорицатель и знаешь ответ, - горько усмехнулась женщина. - Ночью я проснулась, рядом уже поднимался... он. Иди и глянь. Это сразу было необратимо. Глянь и не спрашивай, что с огнем.

  Бэл смущенно покосился на узкую щель входа, почесал бок Игруна и виновато повел плечами. Вслух пояснять он ничего не стал: кажется, женщина не желала понимать в своем горе, что прорицатель болен, что встать и пойти просто не в силах. А буг в дверь если и протиснется, то еле-еле.

  - Я... гляну, - сипло выдавил Влад, недоумевая, зачем вдруг вызывается.

  Бэл живо кивнул. Пришлось встать, теряя контакт с теплым мехом буга - и двинуться к двери на негнущихся ногах. Заглянуть в темные её проем, проморгаться и сделать еще шаг.

  Помещение оказалось небольшим, темным - свет проникал лишь через приоткрытую дверь. Каменный пол устилал серый, чуть светящийся кое-где мох. Такой же, но куда ярче и гуще, рос в загоне, выделенном Светлом для молодого рогача. Влад нахмурился, сообразив: мох тоже умирает, темный уже замерз. У дальней стены нет ни крохи света, там холодно, изморозь едва слышно шуршит, кристалл за кристаллом нарастая на камнях, прямо теперь. Вдоль стены, растянувшись на всю длину загона, лежит туша зверя, такая темная, что трудно разобрать её в густой тени. Видно лишь морду, выбеленную по кончикам ворсинок все той же смертной изморозью. Кристаллики багряного и бурого льда обозначили кромки огромной раны - от шеи и до нижних ребер по правому боку, в нынешнем положении - верхнему. Влад сам не мог понять, почему проснулось любопытство, темное и противоестественное. Смерть могучего существа притягивала внимание. Хотелось нагнуться и заглянуть в морду. Тронуть рукой мех... То ли ощутить последнее тепло, то ли соприкоснуться с загадкой зимней стужи. Вечером именно о зиме и будет вся история, разыгрываемая для детей. Он не понимает сути переделок в сценарии, предложенных Платом, Светлом и прочими. И он хочет дотянуться до разгадки... Зверь имел роскошный мех, мягкий, податливый, без намека на боевые признаки - ни брони, ни шипов, ни хвостобоя, как тут называют шары, способные отрываться и улетать далеко, в гущу скопления врагов. Мех был холодным и не грелся под пальцами.

  Влад нагнулся ниже, мечтая опрометью бежать вон - и не имея к тому сил. Еще недавно он желал увидеть смерть в стеклянном зверином глазу. Теперь жаждал отказаться от зрелища.