Вошь на гребешке (СИ)

  Исклеванный пулями хорм тащился по коридору, ныл и подпрыгивал, метя стену темной кровью и пока не имея сил уйти, сгинуть. Он восстанавливался с каждым шагом, спешил и скулил. Чуя человека Нитля, хорм обернулся, присел, обреченно готовя атаку. Милена прицелилась в глаз. Одно плавное нажатие спуска. Череп хорма хрустнул. Полетели брызги... и смета неизбежного ремонта пополнилась. Чем можно отскрести кровь исподья, когда она истекает из мертвеющей твари и пропитывает камни, не сразу находя путь из плоскости вовне? Милена хмыкнула, выпуская еще три пули. И, не замедляя шага, свернула за угол.

  - По чесноку если, - поразился спутник, даже споткнулся. - Ты целила под ребра и, вроде как, в крестец... Мы, конечно же, в голову и сердце. Не там сердце?

  - Оба не там. И не сердца, у него все по другому, - поморщилась Милена. - Долго объяснять. Этот уже не сгинет. Пусть вскрывают и смотрят. Если труп не... зачистят.

  Парень аж замычал от недоумения, сбежал от своих мыслей вниз по лестнице, остановился и придержал дверь. На улице, в двух шагах от выхода, притаился в сумерках квадратный черный автомбиль. Провожатый поморщился и шагнул к водителю, здоровенному, куда более взрослому, стоящему сейчас возле капота. Тот неопределенно посвистел, жестом приказал Милене повернуться спиной - тогда и вспомнился сам: он был в числе каменноликих и стоял слева от ваила, довольно близко. И он определенно стрелял.

  - По дороге раскажешь, что за хрень, - приказал водитель, грубо ткнув пальцем в плетение крапа. - Ого, крепко шибёт. Шокер, блин.

  - Милена, - качнуть ресницами и прикинуться глупой было забавно.

  Водитель заржал, гулко хлопнул по сплошному плетению крапа на талии, получил ответный удар игл, ощетиненных злостью - и в развалку пошел на свое место, расматривая багровеющую ладонь. Милена нырнула в салон и притихла, позволив себе отдых.

  - Когда меня с треском уволят, - сообщил водитель, выруливая с визгом, азартно, - хоть будет, что вспомнить. У меня старая школа, поняла? Два попадания под левую лопатку, в одну точку. Ты труп с гарантией. Тепленький, хорошенький труп. Извинений не ждешь?

  - Нет.

  В повороте машину накренило, шины взвизнули особенно яростно. Милена вцепилась в ручку двери, чтобы удержаться и не проехать все сиденье до противоположной двери. Машина миновала ворота, едва не тараня медлительный шлагбаум. Водитель во что-то ткнул коротким пальцем - над головой завыло, синие блики метнулись по дороге, запульсировали ритмично. Машина набрала ход и взревела в полную силу, почти как хорм.

  - Если есть еще оружие, дай мне, важно с ним... поговорить, - сказала Милена, обращаясь сразу к обоим мужчинам.

  Ей молча вручили два пистолета, затем более тяжелые образцы, еще три. Машина мчалась, смазывая ночь в грязные полосы непокоя, тараня поземку и вспарывая злой ветер. Договариваться со сталью в Нитле умели прежде, а теперь вот разучились. Светл не смог, никто в замке с тех пор не пробовал. Отчего вдруг почудилось: и этот дар - от востока? Милена не возразила себе, бережно взращивая надежду. Допустимы любые глупости, если умных путей не осталось, - мысленно решила она.

  - Этот... который Иван Царевич с мордой Бориса Абрамовича после крутого посмертного лифтинга, - нехотя буркнул водитель, - он резковато свинтил. Шасть в тачку, руки дрожат, сам навроде пьяный... и проверяли ему эту вот трассу.

  - Мы сильно отстаем?

  - У него на старте была фора плюс пять, сейчас - минуты три. Нагоняем, но нам сделают бо-бо, если еще давануть на педальку.

   - Дави, - обреченно разрешила Милена.

  - Умеешь из Брамчика крутить фарш? - покосился в зеркало водитель.

  - Он умеет. Из меня. Из кого угодно, - зло бросила Милена. - Тут не Грановитая палата, ночь кругом. Его время, его игра. Но ты дави. Поздно думать. Если я начну думать, будет вообще полный... облом.

  Водитель промолчал. Машина загудела надрывно, ночь вокруг её квадратного тела рвалась с хрустом.

  - А я четко видел штатовского посла, - вдруг раздумчиво сообщил второй спутник Милены.

  - А мне, пока вы не пришли, описали уже пять морд, и все разные, и всех видели на одном месте, - хмыкнул в ответ водитель. - Гребаная мистика. Не верю. Но принимаю меры.

  Синие всполохи чужой мигалки удалось рассмотреть далеко впереди, уже выезжая на МКАД. Водитель ругнулся, избегая поминать чертей. Пояснил свое недоумение: МКАД почти пуст, да и город прошли без лишних торможений, хотя от часа пик время не так уж далеко укатилось в ночь, и все еще скользит под горку, а оттуда до рассвета - вечность...

  - Злой ветер, дурные предчувствия, беспричинный страх, - повела бровью Милена. - Сегодня люди опасаются пересекать след черной кошки и отказываются от дел из-за замеченного издали соседского пустого ведра. День подозрений и размолвок, вечер ошибок и ссор. Ночь тщеты и отчаяния. Тэра называла это 'временем замерзших цветов'. Они выглядят как живые, хотя зима их одолела. Тронь - осыплются крошевом, невозвратно разрушая иллюзию благополучия... Вот никто и не трогает. Сидят по углам, дышат через раз. В целом правы.

  - А мы?

  - Мы не правы. Мы обязаны.