Вошь на гребешке (СИ)

Глаза у зверя были распахнуты во всю ширь, под ресницами вдоль века залегла вездесущая изморозь. Влад прокусил язык, подавился своей же кровью — и оттолкнулся обеими руками от стены, отступил к двери шаг за шагом. У зверя были глаза человека. Совсем как у Тоха. Нет, много хуже! Мертвые глаза, полные отчаяния и боли. Под коркой смерти это отчаяние не замерзло, не сгинуло — оно было глубже смерти и тяжелее свинца.

Рука Бэла поймала под спину и усадила на теплую шкуру буга, Игрун лизнул в ухо и задышал, грея щеку, ободряя. Пальцы прорицателя легли на виски.

— Так больно... — едва двигая губами, ужаснулся Влад, отдавая слова и память и обретая облегчение. — Хуже смерти.

Он осекся, ощутив движение пальцев Бэла и его молчаливое предостережение. Женщина и без гостей знала, как больно — ей было много хуже, чем мог понять Влад или кто-то еще.

— Спасибо еще раз, Влад. — Голос не изменил Бэлу. Прорицатель, поддерживая Влада под спину, поклонился женщине. — Ужрец, и зрелый? Откуда бы зимой-то...

— Ты привел вальзов с запада, — невесть с чего разозлилась та. Всхлипнула и уткнулась лицом в ладони. — Прости. Все лето мы теряли людей. Я не знаю, почему у нас и только ли у нас эти... плодятся. Не бери никого из нас к себе в Файен, не надо. Ты понимаешь, что мы можем принести заразу. Разве ты не догадался, отчего нам отказали в помощи все остальные замки? Разве ты не знал это заранее?

— Меня и Файен мало интересуют страхи слабаков и хитрость подлецов. А равно и прочие доводы тех, кому пора покинуть мир живого леса, — резко бросил Бэл. — Пройдут все, и ты изволь собираться в путь прямо теперь, с детьми, надо устроить ваших, а места мало и порядка тоже. Твоим людям нужна твоя поддержка. Прошу не тратить впустую силы вальзов запада. Боль души можно отложить. Это звучит нехорошо, но замок твой, люди твои. Надо помнить о них. Выводи. Я займусь огнем Хрога.

— Он никому не отзывается, — безнадежно покачала головой женщина, глядя на раненых и нехотя, медленно поднимаясь в рост. — Я пробовала и сожгла руку. Другие тоже пробовали, вышло еще хуже. Дайм умер. Видишь, я сказала вслух. Мой дайм умер. Мой замок умирает. А я буду жить без дома и надежды, таков долг, ты не изволил быть добрым и напомнил мне это. Огня не сберечь. Перстень был на... лапе. Это я отсекла коготь, и огниво осиротело. Оно там, в спальне, по-прежнему лежит на полу. Не трать силы и здоровье. Хрог уходит, разочаровавшись в людях.

— Проследи, чтобы мы забрали всех, — строго, с нажимом, велел Бэл. Глянул в проем двери. — Его тоже. Дайм в любом виде будет захоронен, как подобает. Исподье не получит ничего, кроме холодных камней.

— Ты...

— Прорицатель, — упрямо опередил следующее слово Бэл. — Не мешай мне оказаться правым. Не смей. Даже ты.

Игрун развернулся прыжком, хлестнул шипастым хвостом по стене, сбив из-под низкой крыши пригоршню деревянного крошева, камней и изморози. К главному зданию замка он помчался длинными прыжками, получая от бега удовольствие и хоть так усмиряя жажду боя. Буг косился на стены, порыкивал и пушил усы. Он мечтал оказаться на гребне, а затем и за стеной. Бэл указал на переход, тронул за руку одного из детей здешнего замка, хмурого подростка, нехотя бредущего к спасению — хотя он бы предпочел стоять до конца на стене. Это читалось во взгляде и пугало Влада.

— Как выйдешь там, кликни мне пекаря и Вроста. Сразу, это твое дело. Справишься? Одна нога тут, другая — там!

Парнишка оживился, получив важное задание, кивнул и прыгнул в переход, немедленно исполняя дело. Буг замер, понимая, что надо ждать. Влад теперь сидел боком на самой холке зверя. Смотрел на ближнюю стену, сжимая зубы и глотая тошноту — прокушенный язык отвратительно кровил, соленое так и перло, рвота подступала и донимала спазмами.

Стена имела уже три трещины, которые сходились медленно, трудно. Снаружи лупили огненные шары, их было видно в щели. Сияние и грохот усилились, пахло паленым. Люди перекликались так же деловито. За стеной вдруг расхохотался басом кто-то из ангов, ослепительно полыхнуло, замок дрогнул весь, целиком — и волна покатилась по почве, словно это — вода.

— До ночи удержать Хрог будет сложно, — тихо молвил Бэл. — Влад, ты иначе видишь мир. Как оно — все еще давит? Мне важно, соберись и скажи. Давит — или пришли и иные ощущения?

— Копошится, — не разжимая зубов, проскрипел Влад. — Под кожей.

— Именно. Благодарю. Я понимаю, ты прислушиваешься и думаешь о Плате, у вас есть общее. Он жив. Он сильный анг, почти великан. Справляется.

— Я понятия не имел, что надо делать, когда затевал глупейший спектакль для детей, — нехотя пожаловался Влад. — Ты сказал — развлечь и праздник устроить... Но ведь они в этой изморози по самое... сердце.

— Все будет хорошо. Я верю в тебя.

Из перехода, по-прежнему незримого, обозначенного лишь тем, что два вальза запада стоят по его сторонам, прыжком вынырнул все тот же пацан, улыбнулся и показал рукой — вот они, я позвал.

— Благодарю, — улыбнулся Бэл. — Иди к Светлу, он тебе расскажет план на вечер. Может, укажет место и дело. Скажи — я просил.