Вошь на гребешке (СИ)

Пламя медленно посветлело и улеглось на угли сытым сонным зверем. Рука Ружаны на миг повисла в пустоте, лишенная синеватых призрачных оков — и упала плетью вдоль тела. Травница хрипло охнула, покачнулась и завалилась на спину, теряя сознание. Тишина в зале проредилась, звуки смогли проникать из-за неплотно прикрытой двери. Бэл разобрал, как грохочут по коридору шаги анга — кто еще станет носить тяжелые боевые сапоги? Легкие башмаки псаря ступали беззвучно, но Бэл распознал его приближение по движению ушей своего буга. Именно Светл первым ворвался в зал, испуганно огляделся и бросился к Ружане.

— Жива?

— До пробуждения Тэры будет тише тихого, — пообещал Бэл. — Но жива. Если ты удержишь её, останется в замке и не выгорит.

— Благодарю, хозяин, — непривычно поклонился Светл, как кланялся лишь старшим. Впрочем, он сразу исправил положение, позволив себе немного судорожную, похожую на гримасу, но все же улыбку. — Тебе чуть лучше? Превосходный псах, вот откуда только Милена его раздобыла? Ты тоже толковый вальз. Я передал послание дословно, вот первый анг свиты покойного Йонгара. Он тебя... услышал.

Рослый сивоусый мужчина солидно поклонился. Бэл едва помнил его хмуроватое немолодое лицо по прежней жизни — той, что оборвалась после удара ножа травницы. Жило лишь ощущение: и тогда человек показался слишком хорош для свиты западного лжеца. Мелкие глазки анга, светлые до прозрачности, заинтересованно прищурились.

— Наш Йонгар солгал и затем допустил предательство. Не знаю всех причин, да и мертвым — им простительно сберегать тайны без наказания. Но обретем ли мы кару, позволяющую свите предателя стать частью свободного замка севера?

— Вы уверенно говорите устами всех людей Йонгара? И разве запад не свободен? — осторожно удивился Бэл.

— Я первый анг покойного, мне ли не отвечать за свои слова... А запад — разве не из наших лесов, пусть впервые и следом за намеками вашей премудрой Тэры, выползла ядовитая идея ставить лучи света на якоря? Запад не унялся после истории с рассветным лучом и покусился на свободу севера. Без веских причин. — Анг повел едва заметной куцей бровкой. — Признаю, мы не самые надежные люди. Некоторые из нас не совсем... молчаливы. Иные не вполне согласны с карой, прямо скажем, мною избранной для всех по вашей подсказке. Но разве в зиму Файену не нужны люди так же, как нам — тепло огня?

— Дать клятву возможно лишь подлинной даме замка, Тэре, — осторожно согласился Бэл, не позволяя себе улыбаться. Дар прорицателя кричал в полный голос: то, что теперь вершится, пройдет не без изгибов и теней, но обернется к лучшему. — Как первый ученик и наместник могу заверить, что Файен вас согреет и не отринет до того дня, когда хозяйка сможет совершить решение.

Глава 12. Милена. Нежданная встреча

Плоскость, Москва, вторая неделя ноября

Изучение местных людей по-прежнему оставалось единственным способом себя занять. Люди — они тот еще объект для наблюдения, независимо от мира и обстоятельств. Здешние теснились в палатах, толкались в коридорах. При этом их умение и желание общаться вовсе не впечатляло. Испытывая недостаток личного пространства и уединения, люди замыкались в подобие незримого кокона, и самый распространенный из обнаруженных Миленой был — равнодушие.

Целый день бывшая первая ученица следила за посетителями больницы, разбирая модели местного семейного уклада. Кто-то нес родичам вкусное — побаловать, иные шли с цветами и фальшивой бодростью, с шуршащими конвертами для врачей. Были и скучающие гости, эти явились во исполнение долга. Откровенно хищные стервятники выискивали на лицах больных признаки скорой кончины, ведь она — избавление от тягот ухода и право на имущество... Кто-то трещал без умолку, перерабатывая сплетни.

Милена смотрела, слушала и заражалась равнодушием. Зачем ей эти люди, их заботы и сложности? Надо искать выход из безвыходности, привыкнув воспринимать гомон и толчею — как фон. Это не её мир, не её замок... Хотя тут и замков-то нет. Мертвый город, составленный из бездушных сооружений.

— Он еще теплится, — отгородившись от окружающего, попробовала рассуждать Милена. — Этот расслоившийся тип не умер, сердце вон — трепыхается вполне внятно. Хотя пульс у него, да и у всех здешних... Во: совсем мальчишка, протопал два этажа вверх — и готова отдышка. Все больные, точно. Но этот тип дышит. Тело исправно пребывает в жизни, значит, все прочее закрепилось в каком-то ином слое. Во многом мы — люди — выживаем по общему закону. Нас могут держать незавершенное дело или родная душа, я исключаю из рассмотрения дар вальза, упрямство анга, равно как предназначение или старый долг. Этот плоский человек не происходит из настоящего замка. Силы в нем — на ноготь, и ту надобно внимательно поискать. Если его держит дело, я пропала. Но если человек... тогда где корни и узлы срастания? С-сволочь равнодушная!