Восход

Незнакомец одерживал верх. Полковник был намного тяжелее, но бинты и свежие раны стесняли движения – враг толкал его, прижимая к перилам; вытащить пистолет никак не удавалось.

– Анто… – прошипел Павел Геннадиевич, с трудом выговаривая слова после удара ладонью по горлу. – Помог… сука…

Аркудов не сдвинулся с места. Он мог атаковать ночного гостя со спины, однако воздержался. Слишком сильной была ненависть к полковнику. Кроме того, в памяти возник недавний разговор по телефону. Ему ответили: «Позже я тебя сам найду». Что, если это долгожданная помощь?

Убийца тем временем отбросил полковника ударом колена. Тот согнулся, завывая от боли; правая рука безвольно повисла, оставив пистолет. Кинжал описал короткую дугу – сверху вниз, к шее силовика, но вдруг остановился.

– Бадраш окам га-а, ас-сак-ку, – певуче произнес Павел Геннадиевич. – Гард-ор ма гра-а!

– Кш-ша-а-с-с-сир! – в голосе врага отчетливо звучали нотки страха. – Шаду иламас-с-су.

Со своей позиции Антон видел, что полковник немного наклонен, рот нечеловечески оскалился, резцы выдвинулись вперед.

Монстр! Ген-модифицированный ужас, сотворенный нелюдями-Отцами! Фу!

Челюсть силовика напоминала волчью пасть, однако зубы не превратились в клыки вопреки ожиданиям Аркудова. Они просто увеличились, раскрывшись, точно лепестки диковинного цветка. В глотке полковника горело что-то светло-розовое.

Антон подался вперед. В венах пульсировала ненависть, подстегнутая волнами отвращения. Он был готов убить этого урода. Но, сделав шаг, ученый остановился.

Во время схватки, которой он стал свидетелем, что-то произошло с его глазами.

Темнота неожиданно превратилась в сумерки, немного темнее и гуще предрассветных. За долю секунды он смог разглядеть корабль с высоты птичьего полета – остроносая игрушка на подернутом волнами лике моря, остро пахнущая агрессией и очень холодная. Освещенный поволокой ночных улиц турецкий порт будто бы вскочил навстречу, увеличившись, и стал похож на экзотического паука с тысячами лапок-заводей и темными буркалами домов. Там таилось настоящее зло: глубоко под землей, окруженная тоннами воды и грунта, лениво дремала извилистая каменная змея; в любой момент она могла проснуться и взглянуть на Антона – тогда, опасался он, ее взгляд прожжет в его душе неизлечимые дыры. На улицах над притаившейся змеей безмятежно спали зомбированные Правителями люди, шатались пьяные туристы, в основном русские – кого еще найдешь на пляжах Турции, и никто из наивных дураков не понимал, в какой опасности находится. Очень скоро рептилия разомкнет каменные веки, предчувствуя прибытие своих господ. И тогда все эти люди станут первыми жертвами: превратятся в неподвижные сосуды, из жил которых неспешно потечет энергия жизни…

Видение длилось не более мига. Впрочем, этого хватило, чтобы Антон понял, настолько опасны аннунаки. Намного более опасны, чем Отцы: если нифелимы мелкие хищники, несущие человечеству испытания, то Правители являются ангелами смерти. Но ни те, ни другие не имеют права использовать человечество в своих целях!

Аркудов моргнул, возвратившись на палубу. Он тряс головой, но глаза не желали подчиняться. Мир по-прежнему заливали насыщенные краски, кроме обычного спектра ученый видел такие оттенки, которым не смог бы дать названия. Видел цвет холодного воздуха, спускающегося с вышины, цвет спокойствия морского дна под светом волнистого движения моря. Шхуна имела серебристо-бурый оттенок. На палубах и в каютах двигались человекообразные пятна. Это же люди!

В них Антон разглядел не только команду, но и нескольких притаившихся убийц; у правого борта, прижавшись к волнам, покоилась маленькая надувная лодка с раскаленно-оранжевым прямоугольником мотора. Каждое живое существо, даже облезлый кот в трюме, обладало своим, неповторимым цветом. Но все же имелось некоторое сходство.

В пятнах-телах людей полковника превалировали насыщенные алые и розовые тона. Враги – расплывчатые сгорбившиеся тени – бледно-желтые, словно разболтанные желтки. Одного взгляда на них хватало, чтобы понять: на энергетическом уровне восприятия они весьма далеки от людей.

Аркудов посмотрел на сражающихся перед собой и скорчил мину. Полковник напоминал переспелую вишню, его противник выглядел скорее комочком ушной серы, чем «двуногим прямоходящим». Внешне они выглядели людьми, но…

Два нелюдя! Мерзейшие создания! Убью!

Одним движением Антон приблизился к ним. Откуда что взялось! Зародившись где-то в коленях, поднялась неожиданная сила. Ученый ощутил колючую работу нервных окончаний, впрыск адреналина. Мышцы разогрелись, сокращаясь, в горле поднялся атакующий крик. Несясь на соперников, он чувствовал, что может сейчас небрежным движением свалить девятиэтажный дом, что без труда зашвырнет пудовую гирю на Луну, что…

Затаившееся сумасшествие, умноженное на влияние т-энергии Отцов, изменило Аркудова. Он знал это, чувствовал и скорбел по прежнему себе, но вместе с тем его сердце билось в счастливом ритме: теперь во мне сила, настоящая сила, которая поможет мне победить!