Восход

Саввас и Афродити не достигли цели своего путешествия. Пока они ехали, поняли, что, вероятно, придется менять планы. Они тащились по запруженной машинами дороге из Фамагусты, а навстречу им двигался грузовой транспорт.

Такой же массовый исход наблюдался и в Никосии – люди бежали из города. Жителям столицы как никому другому было знакомо чувство противоборства и страха, поскольку они десяток лет прожили в городе, разделенном линией, но на этот раз многие спешили покинуть его. Ракеты попали в «Хилтон», где размещался госпиталь Красного Креста. Даже психиатрическая больница подверглась атаке.

Солдаты на обочине предупредили их, что в Никосии так же опасно, как и в Фамагусте, и Саввасу пришлось смириться с тем, что о поездке в столицу не могло быть и речи.

Вместе с тысячами других их направили на британскую базу в Декелию в пятнадцати милях к юго-западу от Фамагусты, где было относительно безопасно. Теперь транспорт окончательно встал. Семьи шли пешком, пробираясь между машинами. Некоторые вели велосипеды, нагруженные скарбом. Вся эта многотысячная масса двигалась в одном направлении.

Автомобили, автобусы, тракторы, пикапы и телеги, запряженные мулами, въезжали на базу через контрольный пост. Старые и молодые, богатые и бедные – все искали одного и того же. Убежища! На всех лицах было одно и то же выражение – смесь недоумения и страха. Десятки тысяч людей бросили все, что составляло их жизнь, а впереди их ждала неизвестность. Они оставили город на разграбление. Поскольку Национальная гвардия разбежалась, воспрепятствовать этому было некому.

Афродити внезапно стало холодно. Ее зазнобило, несмотря на жару. Она дрожала, руки стали ледяными. Если они не едут в Никосию, как Маркос ее найдет в этом хаосе?

Всего за два дня сорок процентов территории острова было занято турками. Линия Аттила перерезала весь остров с севера на юг.

На базе в Декелии обстановка была унылой. У всех – мужчин и женщин, верующих и агностиков – была одна доля. Между теми, кем они были всего несколько дней назад, и теми, кем они стали теперь, пролегла пропасть. Все они стали нищими.

Турецкие солдаты посеяли ужас в их душах. Пережитое потрясение проявлялось по-разному. Некоторые прекратили разговаривать, другие, не скрываясь, рыдали. В первый день после прибытия на базу многие пребывали в оцепенении. Потом пришлось как-то налаживать быт: искать, где ночевать, чем утолить голод, как лечить больных. Нужно было рыть уборные, организовывать кухни и сооружать кров.

Многие обратились за спасением к религии.

– Теперь только Господь, Дева Мария и святые могут нам помочь, – повторяла пожилая женщина снова и снова, пока они стояли в очереди за едой.

– А не Америка? – громко съязвил Саввас. – Не Англия?

– Саввас! – одернула мужа Афродити, но женщина ни на что не обращала внимания.

– Слепая вера никому никогда еще не помогла, – сердито отрезал он, – а вот американцы могли бы.

– Почему не греки? – спросил кто-то.

Люди в очереди стояли, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не потерять свое место.

– Да потому что у них нет шансов победить, вот почему!

– Это Греция втянула нас в этот ужас, – раздраженно сказала женщина, стоявшая рядом с Саввасом, – пусть теперь и разбираются.

Такая точка зрения была распространенной, но в глубине души все знали, что Греция уже давно бы пришла им на помощь, если бы собиралась это делать. Премьер-министр недавно восстановленной демократии унаследовал кучу проблем от диктатуры и не мог себе позволить втягивать страну в полномасштабную войну с Турцией из-за Кипра.

Люди молились в импровизированных церквях. Многих, кто был разлучен с родными, охватило отчаяние, и они надеялись только на Бога, который услышит их молитвы и воссоединит семьи. Они потеряли кров, но это было ничто в сравнении с разлукой с сыном, братом или мужем. Число пропавших без вести росло с каждым днем.

«Теэ му! – взывали они в отчаянии. – Боже мой!»

Священники ходили среди людей, успокаивали, молились, выслушивали.

Мужчины по большей части молчали, кляня себя за то, что не остались, чтобы дать отпор захватчику, и зная, что сожалеть поздно.

– Ты вынужден был бежать! – успокаивали их жены. – Другого выбора не было! У тебя даже оружия не было! Чем сражаться-то?

– В любом случае это продлится не вечно, – говорили другие. – Мы вернемся.

Всего несколько дней назад у Савваса и Афродити были горничные и официанты, которые выполняли все их прихоти. Теперь у них не было ни крова, ни еды. Они были вынуждены, как все, стоять в очереди за хлебом и спать на голой земле.

Поскольку большинство беженцев в лагере были из Фамагусты, вскоре супруги увидели знакомые лица. Их служащие, рабочие со стройки «Нового Парадиз-бич», юристы и бухгалтеры – все были здесь. Однако узнать их было трудно – отчаяние сделало их другими.

Костас Франгос с женой и детьми оказались чуть ли не их соседями. Для Савваса это означало, что есть с кем обменяться мыслями и поговорить об отеле.

– По крайней мере, ключи в надежных руках, – поделился он с управляющим. – Уверен, мы встретимся с Маркосом в Никосии.