Восход Андромеды

Глядя на карту, Николай прислушался к грохоту канонады. Южнее, в районе моста всё гудело и рвалось. Севернее слышался далёкий грохот разрывов. В небе постоянно поодиночке и стаями проносились десятки самолётов, и наших, и немцев. Впереди, на целый километр растянулся луг, за которым протекала та самая речушка. Вплотную к речке подступала рощица, за которой остался разбомбленный хутор. Скорее всего, сейчас там хозяйничали немцы.

Сразу после переправы майор Светлов приказал Николаю занять с единственным оставшимся орудием батареи эту фланговую позицию. Уж очень удобное место для переправы. Остальные роты батальона окапывались южнее, вдоль речной излучины. Одно орудие, три десятка солдат, пулемёт КПВ на трофейном немецком БТР. Вот и весь отряд.

— Хорошо, вашим бойцам надо успеть быстрее окопаться, — прочитал текст приказа Ветров. — Отсюда, из сосняка, поле и речка как на ладони. Пусть только немцы сунутся. Товарищ старший сержант, а я хочу трос возвратить. Здорово он нас всех выручил.

— Сохранил? Ай да молодец, лейтенант! — В глазах Лернера блеснули озорные искры. — Иван, иди, забирай наш трос! Лейтенант возвращает в целости и сохранности.

Через три часа немцы сунулись. Наблюдающий за рощицей красноармеец поднял тревогу. Серые, мышиного цвета фигурки спустили надувную лодку и направились к восточному берегу. Несколько гребков, и вот они уже здесь. Растянувшись цепью, немцы направились к сосновому лесу.

— Подожди, лейтенант, будем работать, как и договорились, — остудил пыл Николая старший сержант Лернер. — С теми, кто через речку полезет, мы из миномёта и трёх «дегтярей» справимся. А ты за флангом следи.

Немного южнее раздались пулемётные и автоматные очереди. Похоже, немцы прощупывали оборону на всём восточном берегу этой речушки.

— Игнат, подпусти этих на пятьдесят метров и стреляй, — шепчет в ухо застывшему у «дегтяря» вихрастому пулемётчику Голованов. — Всем! На стрельбу не отвлекаться, окапываться. Фима и пулемётчики сами справятся.

В грохочущую вокруг канонаду вплетается ещё плохо различимый гул моторов. На краю поля появляются немецкий броневик, бэтээры, грузовик с пушкой на буксире. Их появление служит сигналом к действию засевшим на западном берегу немцам. Таща на плечах надувные лодки, к берегу речушки спускаются десятки пехотинцев.

— Огонь! — негромко приказывает пулемётчикам Голованов. — Не давайте им уйти!

— Афанасий! Мину! — слышен радостный голос Лернера после хлопка выстрела.

— Огонь! — хриплым голосом отдаёт артиллеристам команду Николай. — Целиться в бэтээр!

Бодро шагающие к сосняку немцы падают, скошенные очередями трёх пулемётов. Дырявя осколками надувные лодки, в русле реки рвутся мины. Не успевшие переправиться с того берега немцы попадают под миномётно-пулемётный обстрел. Чадно дымят бэтээры, поражённые снарядами ЗИС-З, загораются прошитые очередями KIIB грузовики. Под разрывами 40-миллиметровых гранат мечутся пехотинцы. «Крупняк» и гранатомёт пресекают попытку немцев развернуть свои 37-миллиметровые пушки.

— Ложись! В укрытия! — срывая голос, орёт кто-то.

Вслед за этим слышен многоголосый свист снарядов, и позиции двух взводов накрывает шквал разрывов. Рушатся сосны, свистят осколки. Занявшая позицию за разбомбленным хутором немецкая 105-миллиметровая гаубичная батарея мстит за потери своей пехоты. Десять минут обстрела кажутся вечностью.

— Проклятье, — держась за голову, Николай смотрит на лежащее на боку орудие. — Санитара сюда! Скорее!

— Кх, кх, кх, тьфу ты! — выплёвывает изо рта песок Лернер. — Афанасий! От, чёрт! Живой? Иван, тащи носилки! Живо!

— Ну вот, и до нас докатилось, — ни к кому не обращаясь, констатирует свершившийся факт потерь Голованов.

— Вот гады, чтоб вам пусто было, — зажимая кровоточащую рану бедра, сержант Маслов загибает заковыристое многоэтажное выражение. Причина таких эмоций — трофейный немецкий БТР со смонтированным в кузове КПВ представляет собой груду обломков. Прямое попадание, расчёт погиб полностью.

— Выносите раненых, грузите в бронемашины. Мы пешком двинемся, если надо будет, — чёткие, спокойные распоряжения старшего сержанта Лернера. — Товарищ лейтенант, наши потери: десять погибших, двенадцать раненых. Потери в вооружении: орудие, миномёт, КПВ, два «дегтяря», гранатомёт и трофейный бронетранспортёр.

Сидя на станине разбитого орудия, Николай невидящим взглядом смотрит на показавшиеся из лесочка фигурки в уже ставшей ему ненавистной форме.

— Фима! Товарищ лейтенант! Получен приказ: отходим, — сжимая в руке телефонную трубку-переросток, подскакивает к товарищам Головин. — Вот, только что по рации с нашим ротным говорил.

— Погоди, Василий, — обрывает его Лернер. — Похоже, у лейтенанта контузия.

— Я никуда не пойду, — сам того не ожидая, решительно заявляет Николай. — У меня свой приказ: держать оборону здесь. И я буду стоять здесь.

Старшие сержанты понимающе переглянулись. Вновь запиликала трубка рации. Голованов отошёл в сторону, выслушал, что-то ответил и утвердительно кивнул головой.