Восход черного солнца

И демон начал рассказывать…

12

— Это ракх.

Сензи бережно принял старинный рисунок и аккуратно вынул его из футляра. Бумага пожелтела от времени, краска выцвела. Развернул, стараясь не повредить ветхий листок.

Там было изображено внешне ничем не примечательное животное. Четвероногое, с хвостом, как любое млекопитающее Эрны. Сензи прочитал латинское название, написанное под рисунком. Сейчас уже трудно было догадаться, что означали эти термины, слова древнего земного языка. Дата — «2 П.Ж.». Молодой человек потрясение посмотрел на Дэмьена:

— Второй год после Жертвоприношения?

— Дата оригинала. А это копия, сделанная через две сотни лет, с сохранением всех обозначений. Если верить пояснениям, рисунок принадлежал одному из первых колонистов.

— С места высадки! — выдохнул Сензи, пораженный древностью изображения.

Дэмьен удобно устроился в мягком кожаном кресле. Над ним высились скрытые в полумраке своды хранилища редких документов Собора.

— Это самое раннее изображение. Единственное, оставшееся с тех времен. Очевидно, ракхи не обладали никакими достоинствами, заслуживающими особого внимания колонистов. К тому же у них хватало и других забот.

— Им нужно было выжить.

Дэмьен кивнул:

— Посмотри-ка.

Он разложил на столе несколько рисунков в хронологической последовательности. Сензи склонился над рядом картинок, рассматривая их. Чуть погодя его глаза сузились, он удивленно покачал головой. Еще раз просмотрел, более внимательно.

— Невероятно!

— Теперь понятно, почему поселенцы испугались.

— Еще бы… Если они не понимали Фэа…

— Это было еще до перемены Первого Впечатления. Люди еще не осознали, как сильно их присутствие меняет эту планету. — Он взял первый рисунок. Пробормотал: — Животное. И ничего более. Едва ли заслуживавшее внимания, пока Превайда Ракхи не провозгласила его самым противоречивым существом на Эрне. Это произошло спустя сорок один год после Жертвоприношения. Ровно столько и длился период невинности человека на этой планете.

Он бережно поднес тонкий листок к свету. Изображенное на нем животное могло принадлежать к любому из полудюжины известных видов или даже к какому-нибудь исчезнувшему. Это трудно было определить по одному старому рисунку.

— Ты думаешь, они начали меняться еще до выступления Ракхи?

— Вероятно, изменения начались незадолго до Жертвоприношения. Но когда Ракхи объявила этот вид эквивалентом человека на Эрне, сила человеческого воображения подстегнула их эволюцию.

Сензи вновь перелистал рисунки. Выполненные в различной манере, на разной бумаге. Сомнений не было — существо изменялось.

— Конечно, сейчас мы понимаем, что произошло. Теперь нам известно, что на Эрне эволюция — совсем не то же, что на Земле. Здесь, если деревья вырастают, следующее поколение жирафов уже рождается с более длинными шеями. Если озера высыхают, потомство их обитателей появляется на свет с рудиментарными легкими. Они способны влиять на свой генетический код. Нам это кажется вполне естественным. Некоторые посвященные достигли того же своим Искусством, приобретая весьма необычные для землян способности. Но мы понимаем это только сейчас, имея за плечами опыт веков. Так представь себе, что могли подумать наши предки, когда такое происходило у них на глазах!

— Когда же они догадались, в чем дело?

— Не скоро. Не раньше, чем сами ракхи. Они считали происходившие вокруг них изменения случайными. Кроме того, менялись ведь не только ракхи. И у них хватало других забот. Теперь представь себе ракха тех времен: вполне разумного, сообразительного. Противопоставленный палец дал им широкие возможности для развития ловкости рук. Они занимали ту же экологическую нишу, что и примитивные предки человека на Земле. Изменяясь, ракхи с каждым поколением все лучше приспосабливались к присутствию людей на Эрне, к появлению соперничающего вида. Медленно и осторожно. Эрна тщательно выверяла необходимость каждого изменения в генотипе, сохраняя баланс экосферы.

И вот появилась Превайда Ракхи. И убедила всех, что, если бы люди не появились на этой планете, ракхи заняли бы здесь доминирующее положение, став настоящими хозяевами Эрны. Стали бы здешним аналогом людей. Человеческое воображение, подстегиваемое любопытством, или инстинктивной реакцией на соперника, или животным страхом, представляло ракха как псевдочеловека. Нужно ли удивляться, что восприимчивое Фэа стало влиять на эволюцию ракхов в соответствии с этим образом?

Дэмьен выбрал из кипы листов еще один и положил его перед Сензи.

— Сто тридцать первый год после Жертвоприношения, — тихо произнес тот. — Внешний вид животного заметно изменился. Задние конечности стали более мощными, позвоночник изогнут так, что туловище уже можно было считать выпрямленным, хотя передние конечности все еще используются как опора при ходьбе. Наибольшее впечатление производило превращение хищной звериной морды в подобие человеческого лица.

Сензи ткнул пальцем в дату под рисунком:

— Вот когда они догадались, что происходит.