Восход Чёрной Звезды

Оказывается, Миранда не зря отказалась принять урну с прахом дедушки. Оказывается, урну Кастор должен был передать в ходе задуманной и подготовленной церемонии, в сопровождении соответствующих случаю выступлений собравшихся на похороны. Почему бы и нет? Довольно любопытно посмотреть, как эти свинопасы устраивают похороны; Делила, наверное, посмеется от души над его рассказом. Но церемония неожиданно удивила Кастора, неприятно удивила. Он ожидал другого. Оказывается, похороны представляли собой спектакль одного актера. То есть, актрисы. И все, что она сказала в зале, было куда хуже того, что услышал от нее Кастор по дороге к клубу. Встав перед собранием сорока или пятидесяти членов коммуны, в основном преклонного возраста, она приняла из рук Кастора урну, предварительно извлеченную из ящичка. С урной она обращалась крайне небрежно. Бросив взгляд на именную пластинку, она убедилась, что надгробная речь, предназначенная дедушке, достанется именно ему, а не какому-то самозванцу, она поставила его прах на стол, обычный кухонный стол, заметил Кастор, хотя кто-то удосужился накрыть его красной тканью, свисавшей до пола по обе стороны. Она рассеянно поцеловала урну, словно отерла губы о подвернувшийся предмет, потому что руки вдруг оказались заняты, и обратилась к собравшимся:

— Фенг Хсуму, мой дед, убил моего брата. Фенг Хсуму был хорошим отцом для моего отца, и я за это ему благодарна. Но он стал убийцей моего брата — и убил его лишь за то, что брат жаждал освободить Америку, боролся за то, чтобы китайцы убирались домой.

Кастор, слегка шокированный, потихоньку слез с помоста. Ему было жаль девушку. Она запуталась в иллюзиях, она потеряла связь с миром действительности. Хотя китайцы и сохраняли структуры, ставшие привычными со времен старой Народной Республики, в первую очередь они являлись просто-напросто китайцами, и отсутствие «свобод» в Америке их менее всего волновало. Китайцы-хань узурпаторами себя не считали. Они не завоевывали Америку (или Восточную Сибирь, или Японию, Австралию, Индонезию, и прочие страны, где доминировали китайцы). Китай — он же «Отчизна», «Дом» — был древним имперским Китаем, включавшим большую часть Индокитая, часть Кореи и Сибири; в их понимании эти территории были частью Китая и даже спорить было не о чем. Остальные территории, пусть даже под их контролем, оставались чужими, иностранными.

Девушка продолжала свою речь, а Кастор тем временем оглядел зал. Странно, но никто, похоже, не возмутился. И никто девушку не поддержал; даже у молодых фермеров лица казались равнодушно-спокойными, как у коров, которых на ферме разводили.

Миранда ударилась в древнюю историю. Большей частью она говорила о верных фактах. После ядерной войны уцелело около двухсот миллионов китайцев, и примерно столько же индусов. Послевоенный мир достался им в наследство. Просто не осталось на планете достаточно многочисленной нации, чтобы им противостоять. И они разделили мир между собой: Западная Европа и Ближний Восток отошли к Индии, остальное — по преимуществу к Китаю. Они не встретили особого сопротивления. Никто и не пытался сопротивляться. Бывшие центры мировой политической и военной мощи не располагали ни военными, ни людскими ресурсами.

Но Миранда не в состоянии уяснить себе простую вещь, решил Кастор. Китайцы — не завоеватели. Ханьский Китай никогда ничего за пределами себя не стремился завоевать. Ханьский Китай ни малейшего желания не испытывал принять в себя другие народы. Ханьский Китай не против того, чтобы владеть всем, что того стоит, но люди, живущие на опустошенных землях, не должны становиться китайцами. И китайцы, которые родились и выросли за пределами Отчизны, определенно не считали себя местными жителями.

Исключая сумасбродов, вроде Фенг Миранды.

От сумасбродов разумнее держаться подальше, поэтому Кастор, не привлекая к своей особе лишнего внимания, шажок за шажком, принялся отодвигаться в дальнюю часть зала, где такой же невозмутимо-равнодушный, как все остальные, стоял управитель коллектива.

— Сэр… — прошептал Кастор. — Он хотел выяснить, не кажется ли управителю выступление Миранды несколько странным, но встретившись с ним глазами, Кастор передумал и задал другой вопрос:

— Сэр, вы не приготовили для меня ночлег? Управитель ответил, даже глазом не моргнув:

— Разумеется, Мелкинс Кастор. По-моему, женщина-инспектор хочет разделить свое ложе с вами.

Он кивнул в сторону… и там, с краю, в последнем ряду, совершенно незаметная, если не считать привычной насмешливой улыбки, сидела Цзунг Делила.