Восход черной звезды (СИ)

— Да, конечно, — легко ответила я. — В далекие, далекие, очень отсталые времена существования рабства.

Темный принц хмыкнул. Эдогар вдруг стал как-то ровнее и мрачнее, Тэхарс со смешком заметил:

— Назвать Эррадарас отсталым, это смело.

— Правда всегда сурова, — сообщила ему.

А затем, пояснила для Адраса:

— Рабства, в том апофеозе, какой мы наблюдаем здесь, у нас не существовало никогда. Имелись другие варианты, так называемое долговое рабство — когда человек поступал в услужение за долги, военное рабство — захват пленников и содержание их на правах домашнего скота до тех пор, пока родственники не выкупят, и… временное рабство.

— Временное? — переспросил Адрас.

— Да, — подтвердила я, — времена передела территорий воинствующими князьями и их варварскими дружинами. Это когда утром крепость захватил один вождь, в обед другой, к ночи третий.

— Хм, — задумчиво хмыкнул Адрас. — И каков бы итог этого? Много людей погибло?

Меня определенно все больше озадачивал данный конкретный мир.

Повернув голову, посмотрела на принца Мрака, и спокойно ответила:

— За счет стремительного увеличения рождаемости, население выросло в пять раз, заселив пустующие территории, и положив начало образованию новых государств. И я если честно не могу понять, почему вы задали вышеозвученный вопрос?

Адрас промолчал, зато высказался Тэхарс:

— У темных принято так: захватил крепость — вырезал всех под чистую.

— Женщин и детей тоже? — не поверила я.

— Детей сразу, женщин попозже, — с энтузиазмом поделился информацией дракон.

Вот поэтому и отсталые. Цена жестокости — падение цивилизации и мне придется заставить их это усвоить. Вопрос в том как? Самым простым решением было оставить с освобожденными рабами отряд светлых для контроля, но… я не была уверена, что светлые не воспользуются ситуацией, и второе — о какой свободе может идти речь, если в качестве контролирующего органа у людей будут все те же эллары. Нет, путь, конечно, легкий, но не правильный.

И я вновь оценивающе посмотрела на притихшую толпу рабов, которых собрали во дворе Лунного дворца. С высоты террасы, к которой вело более двадцати ступеней, мне были хорошо видны все люди, как, впрочем, и я им. И в принципе, так как наложниц привели уже, то ждать более нам всем было нечего, следовало начинать действовать.

Я и начала, уточнив два вопроса:

— Адрас, вы сможете снять ошейники с них всех одновременно?

Темный принц величественно кивнул.

Вот и отлично. Второй мой вопрос был обращен к Юматару и изрядно удивил его.

— Какая работа у рабов считается самой грязной и неблагодарной?

Светлый ответил с некоторой задержкой:

— Уборка человеческих нечистот, пресветлая императрица.

Мда, предсказуемо.

Когда я направилась к краю террасы в лицо ударил свежий вечерний ветер, в небе зажигались первые звезды, белое светило уже практически скрылось за горизонтом, и в небе полновластно царило темное, как ни странно сияющее необыкновенным, зеленоватым сиянием. Черная звезда была прекрасна.

Едва я остановилась у самого края, так чтобы меня видели все рабы, толпа испуганно притихла. О том, кто такая я им уже вероятно рассказали, сплетни всегда разлетаются быстрее ветра, и теперь я видела то любопытство, что проглядывало сквозь страх. Абсолютный, панический, инстинктивный ужас, такой, какой был способен внушать только кесарь. И несмотря на то, что пресветлого императора здесь не присутствовало, всем вокруг было превосходно известно кто стоит за мной. И на какое-то мгновение я ощутила эту силу, силу Араэдена, с легкостью способного захватить за один день целую империю… чтобы в итоге взять и сунуть завоеванное мне, с посылом «сделай из этого что-нибудь путное»!

— Рабы, — произнесла я четко поставленным отработанным голосом истинной наследницы Оитлона, — я, Катриона Ринавиэль Элларас Ашеро из рода Уитримана дарующих жизнь, сегодня дарую свободу тем из вас, кого сочла достойным столь ценного дара.

Новый язык давался мне сложно. Несмотря на мгновенное обучение, примененное кесарем, я не до конца чувствовала его, и сейчас старалась максимально упрощать свою речь, чтобы быть правильно понятой.

— Все вы, — обводя затаивших дыхание людей, — получите шанс быть свободными, трудиться на благо себя и своей семьи, возможность принимать решение самостоятельно, возможность построить свой город, свое общество, на основе равенства и свободы.

Еще одна пауза. Я давала возможность осознать мои слова, почувствовать их, ощутить вкус манящей новой жизни.

Для того чтобы острее осознали цену, что придется заплатить.

— Мой великий отец, однажды сказал мне: «Добро, это жить и не мешать жить другим». Запомните его слова. Запомните эти слова, чтобы мне не пришлось каленым железом выжигать их в вашем сознании. «Добро, это жить и не мешать жить другим»! В вашем новом обществе категорически запрещено воровство, насилие и завоевание руководящих позиций путем применения грубой силы. Провинившихся ждет рабский ошейник и уборка человеческих нечистот до конца жизни.

Повернув голову, я посмотрела на гладиаторов, и повторила:

— В независимости от того, гладиатор это или обычный раб.