Восход над деревом гинкго

– Ага, вам бы всем этому поучиться, – буркнул раскрасневшийся от саке Такая и выразительно посмотрел на Кёко, та закатила глаза и погрозила ему пальцем.

– Не всё сразу, муженёк! Исправляем по одному дураку зараз!

На сердце у Райдэна потеплело. Грусть, боль и вина не исчезли, но стали чуть более сносными, стало легче. И туман, который всё ещё витал где-то рядом, редел, стоило взглянуть на раскрасневшуюся Кёко, ввязавшегося с ней в очередную перепалку Макото, засыпающего на ходу Такаю и добродушно посмеивающегося над всеми ними Ицуки.

Когда Кёко стукнула по столу, подкрепляя свой аргумент в споре, Сацуки разлепила веки и села, ошалело глядя по сторонам.

– Вы чего? – пробормотала она, а потом нахмурилась. – Почему я здесь? Вы зачем меня притащили сюда?

– Карпик, ты напилась и прямо тут и заснула, – отмахнулась от неё Кёко, чтобы поскорее вернуться к спору с Макото.

– Неправда, – неуверенно покачала головой Сацуки и упала на татами. – Мне надо обратно в комнату. – Подняла над собой хаори. – А это чьё? Где моё одеяло?

Макото вымученно выдохнул и, должно быть, надеясь сбежать от разгорячившейся Кёко, подхватил Сацуки на руки и понёс прочь из комнаты.

– Поставь меня на место, – промямлила Сацуки, лениво дёргая ногой. – Мне надо в кровать.

– Я туда тебя и несу, – цыкнул Макото.

– А-а, мне ещё надо пописать, – шёпотом отозвалась Сацуки. – Только никому не говори. Я не смогла вспомнить, куда идти, поэтому решила потерпеть. Но уже не могу.

– Только попробуй надуть в штаны!

– А ещё меня, кажется, тошнит.

– Держи себя в руках!

Голоса стихли в коридорах. Райдэн не сумел скрыть своего удивления:

– Подумать только, Макото заботится о ком-то, кроме себя.

– Стоило впустить девчонку в дом – он тут же за ней увязался, как лисий хвост! – Кёко расхохоталась, довольная собственной шуткой. А потом заговорщически прищурилась: – Зуб даю, дело в том, что Сацуки принцесса. Небось задумал жениться на ней и стать императором! Это тебе не какой-то там Глава клана кицунэ.

– Не думаю, что дело в этом, – пробубнил Такая сквозь дрёму.

– Ты-то откуда знаешь? – Кёко сгребла его в охапку. – Он тебе что-то говорил? Говорил? Ну, признавайся! Если он хочет обидеть моего карпика!..

– Тебе тоже пора спать. – Такая высвободился из её объятий, встал, подхватил Кёко под руки и потянул к двери.

Кёко не сопротивлялась, но продолжала допытываться о намерениях Макото и злилась, что Такая отказывается делиться чужими секретами. Когда дверь за ними закрылась, Ицуки приоткрыл левый глаз и нашёл взглядом бутылку. Райдэн, угадав его желание, потянулся к ней. Правила вежливости обязывали держать бутылку двумя руками, и Райдэн неловко перехватил её. Донышко звякнуло о металл. Ицуки протянул свою пиалу, но, когда Райдэн попытался наклонить бутылку, пальцы непроизвольно сжались, стекло лопнуло. Бутылка разлетелась на части, саке залило стол, карту, остатки редьки. Зажурчало, сбегая на пол. Рука задрожала, сжалась в кулак и будто окаменела. Райдэн выругался, схватился за плечо, которое отозвалось ноющей болью.

«Не требуй от себя слишком много», – сказал Ицуки и стал неторопливо собирать осколки в одну из пиал.

– Взять в руки проклятую бутылку – это не много, – прорычал Райдэн, морщась от судороги в руке.

«Ходить может каждый, но мы же не требуем бегать от новорожденного».

Райдэн с раздражением покосился на Ицуки, тот невозмутимо достал из рукава тэнугуи и вытер руки. Примчались малютки-акасягума и вихрем закружились вокруг стола, наводя порядок.

«Ты обрёл новую руку, а хочешь, чтобы она была умелой, как старая. Это глупо».

Райдэн закрыл глаза и медленно выдохнул, стараясь расслабиться. К десятому выдоху кулак наконец разжался и боль в плече притупилась, её место заняла слабость, неповоротливость и зуд, какие бывают в затёкших конечностях. Райдэн тряхнул рукой, чтобы прогнать неприятные ощущения, но не сумел вовремя удержать и с грохотом обрушил её на стол. Тот треснул и сложился внутрь, напугав акасягума. Они завизжали и, побросав тряпки и осколки на пол, бросились врассыпную. Райдэн снова выругался, на порядок грубее прежнего.

Ицуки сложил ладони на животе и покачал головой, улыбаясь. Задумался, а потом сказал: «Ты очень похож на свою мать».

Райдэн ответил ему удивлённым взглядом. От матери ему достались разве что глаза, в остальном он был почти точной копией отца. И уж точно наличие железной руки никак их не сближало.

«Она тоже брала на себя больше, чем могла вынести. И от других требовала того же».

– Она всё могла вынести. – Раздражение внутри Райдэна росло с каждым словом Ицуки. Фигура матери была непоколебимой, монументальной, высеченной в камне его воспоминаний. Мегуми была превосходной, сильной и яркой, как солнце, до которого невозможно дотянуться.

«Мегуми была талантлива, – кивнул Ицуки. – Но слишком самонадеянна. Я рассказывал, как мы познакомились?»

Райдэн покачал головой, с сожалением глядя на свою руку, которая теперь и вовсе перестала шевелиться.