Восход памяти

Тяжелым грузом на уставшее сердце легло понимание собственной роли в мудреном замысле безумного доктора, а вдобавок – омерзительный осадок сопричастности к самому процессу замещения вызывал тошноту. А ведь она к тому моменту уже причастна – с той лишь разницей, что душу бедного мальчика с ужасным именем АК-47 заместила не бесовская, а ее, Марианны, человеческая душа. «Зачем только я позволила себя уговорить… зачем?» – мысленно стенала Марианна, и от стона того дурнота лишь усугублялась. И еще до боли тошнотворный облик доктора вдруг померк, став расплывчатой серой кляксой на искаженном зеркале окружающего мира, а после и клякса померкла. На последних секундах до проваливающегося в пропасть сознания, точно эхом, долетели слова: «Не противьтесь, так нужно, это всего лишь сон», а вдогонку черная ворона, мерзко каркнув, безжалостно и честно бросила в лицо: «Тебе не выбраться отсюда ни-ко-гда!»

Глава 11. Вместе осилим путь

Ночь царапала желтым пальцем на стекле водяные блики в рассеянном свете уличных фонарей. Дождевые капли нитями тонких струй скользили вниз. Убаюкивающая мелодия ниспадающих водяных струй напоминала о промозглой сырости за окном, легко и незаметно подталкивая в объятия сна с тем, чтобы под темной вуалью ночи спрятать неприглядную тоску дождливой осени.

Но сон не шел к Константину той ночью. Рой беспокойных мыслей копошился в его голове. Вот уже несколько дней Марианна как в воду канула. Ее телефон находился вне зоны доступа. Константин предпринял попытку застать ее дома, но безрезультатно – звонки в дверь остались без ответа.

А ведь она неспроста заинтересовала его. Дело было не только в провалах памяти, что привлекли внимание в их первую встречу. Когда приглашенные дружной вереницей потянулись в зал, он средь общей суеты разглядел инвалидную коляску, а позже – привлекательную блондинку со стильной стрижкой, она неуверенно протискивалась в объезд ступенек. Коляска, продвигаясь в полумраке между темных рядов, споткнулась о железный угол раскорячившегося в проходе стула. Девушке пришлось подать назад. Она, совершая вынужденный маневр, натолкнулась на высокого мужчину со стаканом кофе в руке. Пластиковый стаканчик при столкновении выпал у него из рук, а сам мужчина заорал благим матом. Девушка застыла – ни жива ни мертва. Взгляд ее был прикован к выроненному мужчиной серому стаканчику с жирной красной полосой, валявшемуся между рядов. Константин решил вмешаться: подошел к месту неприятного инцидента и укорил мужчину за недостойное поведение. Тем временем девушка вроде бы пришла в себя. Константин тут же ей представился, и они вместе проследовали в глубь зала, заняв соседние места. Но дальше его новая знакомая преподнесла сюрприз – да еще какой! Сюрприз как раз по его части. Несмотря на то что они только что познакомились, представившись дуг другу, она ни с того ни с сего снова спросила его имя и вообще вела себя так, как будто впервые заметила его во время выступления лектора Иллариона. Их первой знакомство вместе с неприятным инцидентом с пролитым кофе и дурно воспитанным мужчиной будто стерлось из ее памяти.

Но интерес Константина к Марианне был связан не только с этой странностью, он подогревался и другим – что-то однозначно связывало Марианну с Вихрем. Яркими маяками в ее истории всплывали знаки, образы, ассоциирующиеся с Вихрем и даже прямо символизирующие его. И Константин со страстью пытливого ученого принялся за исследование этой девушки. Но изучение в ее случае следовало проводить аккуратно, окольным путем, дабы не затронуть ее психику, которая, по всему видно, успела испытать не один удар.

А как же насчет простой человеческой симпатии, спросите вы. Той, на которую втайне для себя самой все же надеялась Марианна? Все дело в том, что Константин был человеком увлеченным, подверженным страсти, но и увлечение, и страсть имели одно направление. Он отдавался интересу целиком, но никогда – двум объектам одновременно. Его энтузиазм охватывал лишь одно стремление, и в тот период времени таким стремлением стало разобраться с Вихрем и устранить помеху в работе многострадального АЛИКа. Привлекательность Марианны не укрылась от его внимания, но внимание это не могло переключиться на нее в той степени, которую она заслуживала, до тех пор, пока в его одноплановом разуме сидит заноза – Вихрь, камень преткновения. Остановимся на том, что пока, если мыслить в плоскости восприятия самого Константина, его энергетические волновые вибрации не достигали Марианны. Но с каждым обнаруженным доказательством взаимосвязи девушки с Вихрем вибрации стремились к расстоянию опасной близости, грозящей зарождением нового всепоглощающего увлечения.