Восход (повести и рассказы молодых писателей Средней Азии и Казахстана)

— Тураш упрямый, Тураш дождется, — сказал он.

Закурил было, но почувствовал горечь во рту, смял сигарету и, завернувшись с головой в телогрейку, прикорнул тут же, на поленьях.

Проснулся от рева мотоцикла. Светало, звезды бледнели и растворялись в небе, горланили петухи.

Заглушив мотор, фельдшер Иоганн изумленно уставился на Тураша, ибо тот выглядел не блестяще: одежда мятая, лицо опухло, глаза красные.

— Да ты ли это, Тураш? — спросил фельдшер по-казахски, с едва заметным акцентом.

— Здравствуй, Иованн!

— Ты что здесь делаешь?

— Тебя жду.

— А что случилось?

Видно было, что Иоганн зверски устал. Куртка в пыли, подбородок зарос щетиной.

— Потолковать мне о тобой надо…

— И, для этого ночь здесь торчал? Идем в дом, кисленького молодка выпьем.

— Не, если можно, здесь поговорим, у меня дело серьезное.

— Ну, давай тогда закурить;

— Держи, а я пока воды напьюсь. — С этими словами Тураш принялся ожесточенно за ржавый, насос. Набрав полведра, жадно, долго пил. Иоганн потянул его за рукав.

— Лопнешь.

— Умираю от жажды, — отдувался Тураш.

— Пил вчера, что ли?

— Было дело.

— Ты ж вроде непьющий.

— Худо мне, Иоганн. Жена ушла.

— Жена? Твоя?

— А чья же? Жанна ушла.

— A-а, Жанна…

Они присели на поленницу.

— А что сказала, Тураш? — Иоганн выпустил плотное кольцо дыма.

— Что сказала? Ничего не сказала, ушла, записку оставила, ты, пишет, добрый. А я знаю: все из-за того, что плешивый я. Плешивый! Стыдно ей! — Тураш снял картуз. — Видишь, какой я плешивый?

— Ну и что?

— Как что? Тебе, Иоганн, "ну и что", а мне волосы нужны, волосы, понимаешь? — Тураш стал лупить себя кулаком по голове. Иоганн удержал его руку.

— Ты помоги мне, Иоганн, помоги. Ты ведь хороший человек. Только ты мне можешь помочь.

— Чудак, как же я тебе помогу?

— А ты меня полечи, вот у меня волосы, и вырастут.

Иоганн, не выдержав, расхохотался. Был он сух, тщедушен и рядом с трактористом выглядел настоящим мальчишкой. Странная просьба Тураша так его развеселила, что он никак не мог остановиться: хохотал и утирал от смеху глаза. Тураш рассвирепел.

— Зачем смеешься? Ты врач, ты и лечи. Давай мне волосы!

Иоганн посерьезнел.

— Тураш, да ты что городишь такое? — попытался урезонить он. — Ты на себя погляди. Вон ведь какой богатырь. Мускулы — во-о! — он пощупал бицепсы Тураша. — Зверь, ей-богу! Тебе стоит слово сказать — все девчонки твоими будут.

Тураш глядел на него умоляюще.

— Иоганн, прошу тебя, придумай что-нибудь, видишь, какая у меня история.

— Тьфу ты, черт упрямый! Да если бы я умел растить волосы, разве себе не отрастил бы, а то вон гляди — тоже половины шевелюры нету, — сказал фельдшер, снимая соломенную шляпу.

Тураш не без удивления уставился на его изрядно полысевшую голову.

— Н-да, — пробубнил он после длительной паузы. — Дела, Иоганн. — И, вскочив с поленницы, смачно плюнул. — Повешусь я, ей-богу, Иоганн, — пропадай все к чертовой матери.

И пошел со двора прочь. Шел, сгорбившись, уныло втянув голову в плечи. Телогрейка, зажатая в руке, волочилась по земле. "Тьфу, ты, чушь какая, — подумал Иоганн. — Богатырь, силач, молодой, здоровый, а вон как убивается…"

— Эй, Тураш, погоди, — сказал он.

Тураш остановился. Иоганн подошел к нему и положил руку на его могучее плечо.

— А ты парик купи…

— Чего это такое?

— Волосы. На голову натянешь, и — порядок.

Тураш заинтересовался.

— Так это волосы, да? А не будет заметно?

— Чего не будет заметно?

— Плеши моей не будет заметно?

— Да нет. Будет у тебя целиком прическа, совершенно настоящая будет прическа…

Тураш воспрянул душой.

— А где его взять, этот паркай? В ауле можно купить?

— Да не паркай, а парик? Записать?

— Не надо, так запомню — самонадеянно отказался Тураш. — Мне это без разницы — парик, паркай. Ты мне лучше скажи, где его достать?

— В город, наверное, ехать придется. А там по парикмахерским походить, — сказал Иоганн.

— Ой, молодец, Иоганн. Спасибо тебе…

И, схватив фельдшера в охапку, Тураш Закружил его вокруг себя.

— Отпусти, ребра поломаешь, — отбивался Иоганн. — Ты давай сегодня же и дуй в город, а то вон чего придумал — вешаться.

— Не надо теперь вешаться, Иоганн, — сиял Тураш. — Сегодня же в город! Сяду на машину — только меня и видели. Ха-ха-ха! Молодец, доктор!

От Иоганна Тураш как на крыльях летел. Остановившись у придорожного колодца, умылся студеной водой, прополоскал рот, закурил. Он был взбудоражен неожиданно открывшимися перспективами. Да, совет Иоганна был как нельзя кстати. "Попрошу у директора машину — и сейчас же в город! Отхватит Тураш себе такую прическу, что мигом все в ауле заткнутся". Поглощенный своими мыслями, он споткнулся о камень на дороге, едва не упал, засмеялся, и, не сдерживая более своей радости, весело побежал к конторе совхоза.

В приемной директора толпились посетители. Тураш, несмотря на протесты секретарши "Нельзя, нельзя, там люди!", прямиком направился в кабинет. В дверях он столкнулся с каким-то представительным мужчиной с портфелем под мышкой. Мужчина с удивлением посмотрел на Тураша, тот, обернувшись, пробормотал свои извинения и, не обращая больше на него внимания, протянул директору руку.

— Здравствуйте, Каке! Я к вам…