Восход

Отряд с осторожностью двинулся. Каждый боец, в том числе Антон, получил странное приспособление, напоминающее маску ночных диверсантов – на тонком, но прочном ремешке выпуклый щиток с двумя окулярами. Прибор позволял видеть в кромешной тьме даже без источников света, наверняка отсылал и принимал радио – или какие-нибудь другие сигналы. На дистанции в три метра стены будто возникали из черно-белого пространства, это существенно ограничило обзор. Впрочем, снимать маску Аркудов не спешил. Для чего приспешникам Отцов знать, что он обладает аномальным зрением?

Разведчики обнаружились шагах в двухстах от входа. Один сидел, прижавшись спиной к камням, и, яростно оскалившись, бинтовал окровавленную руку; Антон заметил, что на поврежденной конечности отсутствуют пальцы. Второй присел на одно колено и напряженно всматривался в густой мрак впереди. Рядом лежало обезображенное чешуйчатое тело, у когтей существа валялись скрюченные пальцы раненого. Павел Геннадиевич сочувственно прищелкнул языком.

– Что там? – спросил Аркудов, понимая, что разведчики общаются с полковником телепатически.

– Туннель разветвляется. На три рукава, коромыслом по хрену! – ответил силовик. – Знаешь, куда нам дальше?

Антон отрицательно покачал головой. Он действительно не видел дороги. И прибор ночного видения не был виноват – все пространство заполнял беззвучно ревущий вихрь т-энергии. Она была везде, мерцала перед глазами, проникала сквозь тела людей, стремясь куда-то в глубь туннеля.

– Ну, поднапрягись, дорогой, – умоляющим тоном попросил полковник. – Оно у тебя где-то там – в мозгах сидит.

Что сидит у него в мозгах, Антон говорить не хотел. Однако с каждой минутой в нем крепло желание заехать старику в челюсть и сбежать. А дальше хоть килотонну, хоть миллиард килотонн под Стамбулом пусть взрывает.

Всмотревшись, ученый слегка приподнял маску. Видимость незначительно улучшилась – поток т-энергии широкой волной растекался в темноте. Чуть дальше он действительно разветвлялся: два ручейка бежали куда-то влево, основной поток резко заворачивал в другую сторону.

– Кажется, нам надо направо, – неуверенно предположил Антон.

Полковник вдруг схватил его за ворот куртки.

– Точно?! – крикнул он.

– Да не знаю я! – в свою очередь крикнул Аркудов. – Если ты такой умный, так сам ищи!

Павел Геннадиевич расслабился, пальцы соскользнули с воротника.

– Извини, – пробормотал силовик. Обратился к бойцам, отчего-то не используя телепатические способности: – Разделиться группами по три человека. Первые две – прямо и налево, остальные – со мной.

– Что вы сказали, шеф? – спросил кто-то.

Полковник повторил команду громче. Защелкали затворы, народ зашевелился. Шестеро бойцов канули во мраке, остальные направились к повороту справа.

– Прикроешь, если что, – недовольно буркнул Павел Геннадиевич раненому. – Обезболивающего хряпни.

Тот кивнул и здоровой рукой поудобнее подхватил автомат.

Немного отстав от своих людей, полковник пожаловался Антону:

– Хреновое дело, малыш. Вблизи их Звена телепатия наша полупопием прикрылась. Будем сражаться по старинке. Жаль, в подземных боях у меня никто не участвовал.

– Надо было в отряд американцев взять, – посоветовал Аркудов, глядя в спину шагающему бойцу. – Их вьетнамцы ого-го как уму поучили.

Полковник промолчал, только громче засвистел носом.

Туннель, не сворачивая, медленно опускался. Стены были неровными, но очень гладкими – по-видимому, их столетиями шлифовала морская вода, позже капитулировавшая перед городскими стенами. Спустя две сотни шагов путь начал извиваться, оброс дополнительными ответвлениями и проходами. Некоторые были заложены кирпичом, таким древним с виду, что Антон не сомневался – его изготовили задолго до строительства Нового Рима. Перед каждым «аппендицитом», как обозначил полковник, отряд останавливался, и вперед посылали разведчиков. Те очень быстро возвращались, докладывая о найденных тупиках или новых ответвлениях; у каждого поворота оставляли метки флюоресцирующей краской. Идти дальше одного прохода Павел Геннадиевич не позволял.

Все время придерживались основного туннеля, широкая горловина которого спускалась все ниже. Через полчаса Антон ощутил, что уши заложило. Он представил себе, какие тяжеленные массы земли и камня находятся сверху, и подавил неожиданное желание перекреститься.

Двигались в полной тишине, изредка встревоженной шорохом одежды и скрипом гальки под ботинками. Так продолжалось до того времени, пока не послышались первые выстрелы.

– Разведчики угодили в ловушку, – крикнул кто-то из темноты.

– Бе-е-егом! – заревел полковник.

Он подтолкнул Антона и вместе с ним обогнал четверку с атомной бомбой. Они влетели в обширный зал, края которого терялись в каменной неизвестности. Из пола, сросшись с высокими сводами, поднимались гранитные валуны, превращая зал в замысловатый лабиринт. Стены здесь излучали слабое сияние изумрудного цвета. Воздух вонял оружейным порохом, озарялся вспышками пламегасителей и голубыми искорками боеприпасов.