Восход

Небо почти целиком занимала громадная масса. Звезды потерялись за густым облаком черных и серых разводов. Кое-где в нем проглядывались странные объекты с размытыми краями, среди них Сергей рассмотрел несколько треугольников и квадрат. Выглядело это так, будто сумасшедший художник выплеснул на астрономический негатив стакан с красками, а потом дрожащей рукой дорисовал несколько волнистых фигур.

Видя, что пилоты начали удивленно переглядываться, Масленкин пояснил:

– Это к нам из космоса идет. Со стороны Северной, лядь, Америки, товарищи офицеры.

– Японцы?

– А х… его знает, Высоцкий. Х… его знает. Скорее всего Содружество что-то затеяло. Смотрите внимательно и запоминайте.

Толстый полковничий палец вновь опустился на клавишу.

На доске снова возник снимок Луны и звезд. На сей раз – без загадочного облака.

– Это снято сорок минут назад.

– Исчезло, – сказал озадаченный Сергей. – Может быть, это помехи какие-нибудь? Или дефект фотоснимка.

– Из-за этого дефекта, – Масленкин снова вытер пот, – подняты все силы России. От дальней авиации до морского флота. Причем полчаса назад… – полковник отвлекся, чтобы нажать на клавишу. – Вот.

На доске расстелилось закрывающее большую часть небосвода бесформенное пятно. С едва заметными треугольниками и квадратами в глубине.

– Разрешите обратиться, товарищ полковник, – не стерпел Сергей. Дождался, чтобы голова Масленкина качнулась и вздулись жировые складки под подбородком. – Объект находится ближе Луны?

– Группа объектов, – поправил его командир. – Группа е…ных объектов в виде облака. Объем и масса неизвестны. И да, сынок, часть ее намного дальше Луны, чем ты себе можешь представить.

Судя по размерам, загадочное формирование могло быть больше Земли в несколько раз.

– От этой пи… – хрени тянется такая вот б…я клякса, – продолжил полковник, не заморачиваясь поддержанием норм уставной речи; ситуация действительно была нестандартная, как раз к словцу. – Движется она, товарищи офицеры, прямиком в экзосфере. Когда именно там появилась – неизвестно. Лезет к нам от пиндосов, поэтому пытались с ними связаться. В ответ, как говорится, тишина. Кажется, так когда-то пел твой однофамилец, товарищ Высоцкий? Из Североамериканского содружества за последние два часа не пришел ни один, лядь, сигнал. Слышали? Ни-и о-дин. Будто бы они там все дружно мылом натерлись и на х… сели. Спутники регистрируют на их территории отсутствие движения.

– Это как?

– А вот так, лядь, Касаткин. У них сейчас ночь – все города освещены. Но ни одна мартышка даже фарами не блеснет. Остановилось всё. Машины-пароходы-вездеходы – всё, лядь, стоит. Ну точно заснули все. Кое-где огонь поднимается и дым идет, но пожары никто не тушит. И аварий на дорогах масса. Ментов ихних, понятное дело, тоже не видать. Может, у вас, товарищи офицеры, есть какие-нибудь соображения по поводу?

Полковник вновь посмотрел на часы – тщательно дозировал время, отведенное ему на инструктаж.

– Никак нет, товарищ полковник, – ответил капитан Тарасов.

– Я так и думал, – вздохнул Масленкин. – Только и знаете, что в истребителях жопы протирать и девок портить. У нас тут все ОСК ВКО[5] с ног сбилось, потому как космические войска обосрались. Ни один их спутник этой вот дряни не видит, турбины им навыворот. Оно там блещет себе, а они только е…ники раскрывают да в такт ему хлебалами трескают. Эксперты херовые, топора на них нету.

Он в который раз щелкнул, и доска озарилась новым снимком – без странного облака. Клац – снова размытая клякса.

– Видите? Оно то исчезает, то появляется, – прокомментировал полковник. – Типа мерцает. Визуально тоже не обнаруживается, поскольку находится слишком далеко. Но точно известно, что эта хрень опускается вниз и, вероятно, лядь, с целями занять определенное воздушное пространство, расширяется. Над Северной Америкой, считайте, оно уже висит. Теперь наша очередь.

Сменилось еще несколько кадров, и Сергей отметил, что облако увеличивается в размерах. Судя по тому, насколько большим оно становилось всего за десятки минут, скорость его была умопомрачающая.

– А звездный свет что, тоже не видно? – спросил капитан Высоцкий. – Оно ж вроде как непроницаемое.